Рыцарское слово - Кэндис Коул

– Скажи, Лотти, что ты скрываешь?

– Ничего.

– Неправда! Я заметила кое-что у тебя на груди. Какие-то пятна.

Щеки Шарлотты стали пунцовыми.

– Ты меня стесняешься? – удивилась Адриенна. – Но мы с тобой с детских лет моемся вместе.

Продолжая говорить, Адриенна подошла к сестре, распахнула полы ее домашнего платья и заглянула за вырез рубашки.

– Сыпь, что ли? – громко спросила Адриенна, в ожидании ответа подняв на Шарлотту глаза.

Шарлотта, продолжая хранить молчание, все больше и больше краснела.

Приглядевшись повнимательнее к багровым пятнам на левой груди сестры, Адриенна ахнула:

– Бог мой, Лотти! Это кровоподтеки, оставленные чьими-то пальцами.

– Моими. Когда я упала с лошади, то ненароком впилась пальцами себе в левую грудь. – Высвободив полу из рук Адриенны, Шарлотта поторопилась запахнуть платье.

– Ты говоришь правду?

– Да.

– В таком случае у тебя должна болеть рука, если ты на нее упала. – Адриенна обняла сестру за плечи, закатала ей рукав и принялась сгибать и разгибать в локте ее левую руку. – Больно?

– Немножко, – проворчала Шарлотта, высвобождаясь из объятий Адриенны и опуская рукав. – Ты слишком сильно дергаешь ее.

Красные пятна на груди у сестры вызывали у Адриенны некоторые подозрения. С другой стороны, Шарлотта никогда прежде ей не лгала, и Адриенне ничего не оставалось, как сделать вид, будто она поверила, и ждать, когда Лотти ей все расскажет, если, конечно, есть о чем рассказывать. Предложив сестре немного отдохнуть, Адриенна разделась и залезла в кадку с водой.

Шарлотта забралась в постель, укрылась одеялом и стала молча наблюдать за Адриенной. Когда Адриенна вылезла из кадки и переоделась, настало время ужина. Однако Шарлотта, сославшись на боли в руке, отказалась идти в большой зал. Адриенна, кое-как пригладив волосы и бросив взгляд в зеркало, отправилась на ужин в одиночестве.

Люсьен вернулся в жилые помещения замка через кухню, как делал это в детстве. Настроение у него было отличное, и не только потому, что Хьюберт показал ему все ключевые пункты обороны замка. Главное, у него уже созрел план, как заполучить Адди – и не на короткое время, не в качестве любовницы, а навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Женитьба на Адриенне, за которой в приданое давали Эйншем, казалась ему теперь не менее удачной и выгодной, чем брак Генриха II с Элеонорой Аквитанской, принесший английскому королю огромные земельные владения во Франции.

Люсьен с самого утра ничего не ел, и доносившиеся из кухни запахи дразнили его аппетит.

– Прошу извинить, милорд! – воскликнула дородная кухарка, едва не протаранив своим огромным подносом неожиданно возникшего в коридоре Люсьена. – Я не знала, что здесь кто-то есть.

– Это моя вина, – сказал Люсьен, вглядываясь в показавшееся ему знакомым лицо женщины.

Он готов был дать голову наотрез, что при матери на кухне заправляла другая кухарка. Неожиданно в памяти всплыло имя этой женщины – Хильда. Во времена его юности это была цветущая пухленькая девушка из деревушки Эвендейл, своей внешностью резко отличавшаяся от остальных обитателей – настоящих заморышей. Должно быть, именно поэтому Люсьен ее и запомнил.

– Отлично зажарена, – шутливо заметил Люсьен, ткнув пальцем в лежавшую на подносе запеченную баранью ногу. – Не мог, знаешь ли, дождаться, когда ее поставят передо мной на стол.

– Стало быть, ты, милорд, проголодался? – расплывшись в улыбке, спросила Хильда. – Тогда садись скорее. Я принесу тебе кусочек повкуснее, чтобы ты заморил червячка. До начала ужина еще не менее получаса.

Люсьен с готовностью прошел на кухню и сел за дубовый стол, за которым обычно ели слуги. Хильда поставила баранину на маленький столик у очага, вытерла фартуком руки и принялась отдавать команды снующим по кухне служанкам и поварятам. Когда те принесли ей на пробу несколько блюд, она выбрала самые аппетитные кусочки и собственноручно положила их на тарелку Люсьена.

Люсьен тут же запустил в еду пальцы – ножи и вилки подавали лишь тем, кто сидел за господским столом. Еда была вкусной – на тарелке Люсьена лежали вперемешку куски жареной дикой утки, сочные ломти домашней ветчины, отварная зеленая фасоль и цветная капуста.

Кухарка с нескрываемым удовольствием наблюдала за тем, как жадно Люсьен поглощает пищу. Проглотив несколько кусков, Люсьен с улыбкой посмотрел на. Хильду:

– Очень вкусно, мистрис. Даже при дворе нашего доброго короля Генриха я не ел ничего подобного.

– Значит, ты служишь нашему королю, милорд? – уточнила Хильда. Видимо, слова Люсьена произвели на нее впечатление. – А я служу Озрику, лорду Эйншему, и зовут меня Хильда. – Поднявшись, она попыталась присесть в придворном поклоне, отчего ее необъятные груди заколыхались как студень.

Представив себе, как толстая Хильда, не удержав равновесия, валится на пол, болтая ногами и задрав подол платья, Люсьен, с трудом сдержав смех, с самым серьезным видом посмотрел на кухарку и произнес:

– К чему эти церемонии, Хильда? Мы же не при королевском дворе!

Хильда с облегчением вздохнула, плюхнулась на свой стул и предложила рыцарю отведать сладкого пирога с ежевикой. Потом, шлепнув себя пухлой ладошкой по лбу, воскликнула:

– Матерь Божья! Я же забыла налить тебе эля!

Хильда проплыла лебедью в дальний угол комнаты и вернулась с кувшином и сладким пирогом, обильно сдобренным ежевичным вареньем и сливочным кремом.

– Как тебя зовут, милорд? – спросила она, выставляя на стол кувшин и блюдо с пирогом.

– Люсьен, моя милая, – ответил рыцарь.

– Сэр Люсьен! – Хильда снова сделала попытку присесть в поклоне, но Люсьен остановил ее, взяв за руку.

– Да брось ты эти китайские церемонии. Я всего лишь случайный гость твоего хозяина Озрика.

– Небось свататься приехал? – лукаво осведомилась женщина.

Люсьен, едва не поперхнувшись, проглотил кусок пирога, запил его крепким эйншемским элем и вытер рукой рот.

– С чего ты взяла?

– А что, не права я?

– Не знаю. Я просто так спросил, из любопытства.

– Из любопытства? – Хильда опустилась на стул, поставив на столешницу пухлые, с ямочками, локти. – Тогда я тебе отвечу: в замке только и разговору, что о свадьбах да подвенечных платьях. Похоже, лорд Озрик решил выдать внучек замуж, вот и приваживает женихов – смотрины устраивает.

– Неужели?

– Точно тебе говорю! Вот и лорд Уилфред приехал, чтобы взглянуть на наших цыпочек.

Появившаяся было на губах Люсьена улыбка исчезла.

– М-да, лорд Уилфред… – пробормотал он. – Мне и в голову не пришло, что он приехал в Эйншем именно по этой причине.