Фею не драконить! - Милена Валерьевна Завойчинская

Зараза кокетливо потупилась и хихикнула.

А спать мы с драконом отправились в одну из гостевых комнат с большой кроватью. Потому не имелось ни малейшей возможности сделать это в моей девичьей комнате. У меня там обычная кровать, рассчитанная на одного человека, а вовсе не королевское ложе. С братишками, пока я и они были маленькие, мы втроем еще как-то помещались, когда они прибегали ко мне ночью. Два взрослых человека — уже никак.

Переодевались мы с драконом за ширмой по очереди. Вношу поправку: переодевалась ко сну я. Причем далеко не в ночную сорочку, а в целомудренный и закрытый костюм, состоящий из шелковых бридж и туники. Не мог уже я лечь спать в одну постель с мужчиной раздетая? Точнее, могу, но с мужем.

Ах ты ж боги… Ирден мне муж. Ладно, поправка: с настоящим мужем, когда он у меня все же появится.

Драконище просто скинул с себя все, кроме подштанников. Собрался и дальше, судя по движению руки к поясу, но я цыкнула и вредно заявила:

— Только попробуй их снять! Я тебя снова в железную банку засуну.

— Клара, ну вот тебе не совестно? — ухмыльнулся ничуть не испугавшийся Ирден. — И потом, тебе же самой будет неудобно рядом со мной таким железным спать. Я буду скрипеть, пахнуть маслом для смазки и ржавчиной. А еще из-за тяжести матрас подо мной сильно прогнется, ты станешь ко мне под бок скатываться. Но я буду твердый и холодный. Может, не надо?

— Может, и не надо, — вынуждена я была признать его правоту. — Но не смей раздеваться догола!

— А вы оба лазденьтесь! Это удобно зе, — влетела вдруг в открытое окно Зараза. — Я воть всегда голенькая сплю. Клала, я тиво хотела. Миня не помыли, а я телый день гуляля по кладбиссю. Ты пло миня забыля, дя? Воть плямо совсемь узе пло меня не помнись?

— Оу…

Я и правда забыла про наш ежевечерний ритуал. Сама-то ополоснулась уже. Но нечисть все время болталась с младшими Монками, и я почему-то решила, что и спать она отправится к ним.

— Дя-я-я, совсемь у миня феетька уставьсяя. Не пелезивай. Я не обиделясь. Но дитесек тебе лано заводить, — погрозила она мне пальчиком. — Тебе, длакономузь, тозе.

— Однозначно! Никаких детишек! Тебя сейчас искупать? Но тогда нужно будет сразу ложиться в постель. В Эстарине вечерами прохладно, после купания ты не сможешь отправиться гулять на улицу, — сказала я.

— Дя? Неть, тогдя ненадя. Мы с блатиками полезем смотелть литя́. Они говолят, он смесьной, сикотки боиться.

У Ирдена вытянулось лицо, и он повернулся ко мне с немым вопросом в глазах.

— Да есть тут на кладбище неподалеку один лич. Он старенький уже. И да, он ужасно боится щекотки. Начинает смеяться, ругаться всякими архаизмами и обещает, что закопается так, что его уже никогда не смогут выкопать и поднять, — пояснила я. — Зараза, не обижай его сильно. А то совсем рассыплется, жалко будет.

— Ой как интелесно. А тиво он кусает?

— Кусает? А, кушает. Да вроде все, даже орехи. У него зубы уцелели, справляется.

— Олеськи! Мы с литем будем кусять олеськи! Он узе мелтвый, узе снова не умлет! — На этом воодушевившаяся нечисть рванула обратно в окно с криками: — Блатики! Блатики! Несите олеськи!

— Ой-ой-ой! — протянула я и повернулась к Ирдену.

Выглядел он в этот момент комично. Стоит в одних подштанниках, опустив голову и сложив руки на груди, но одной ладонью прикрывает глаза и трясется от смеха.

— Прекрати, — фыркнула я. — Какая семья, такие и приятели. Господин Фе́льтон неплохой, для лича так вообще сама доброта. Он даже со мной был любезен. Братья его подкармливают и латают ему магию время от времени.

— Господин Фельтон… Лич, который боится щекотки и любит орехи… — выдавил через смех Ирден. — Ох, Клара. Ваша семейка бесподобна.

Спали мы в итоге вполне неплохо. Ширина кровати позволила не мешать друг другу. Два одеяла, которые я велела слугам принести, помогли с комфортом пережить соседство. Я хорошо выспалась. Дракон не очень.

— Кто всю ночь выл под окнами? — страдальчески спросил он утром, когда мы встали и собирались к завтраку.

— Наверное, нежить. Братья иногда поднимают животных, учатся.

— Какой кошмар.

А я привыкла к такому с детства и даже не проснулась ни разу. К тому же в Берриусе у меня окна спальни выходило на оживленную улицу и там тоже было совсем не тихо.

После завтрака мы вышли во двор, Ирден перекинулся в огромного красного ящера. Заспанная и квелая Зараза вспорхнула ему на шею, устроилась там и заявила:

— Я будю спать. Мы всю ноть выли, я не выспалася.

— Зачем вы выли и с кем? — удивилась я.

— С литем. Господинь Фельтон утил меня выть как настоясяя незить и нетисть. Тойко я усталя. Потомь иссе потленилуюсь. — Договорив, она широко зевнула.

— Зараза, не надо! — попросил ее дракон. — Я тоже ужасно не выспался из-за вашего воя. Это было очень громко! Учитывай, что ты не обычная нечисть, а реликтовая, домашняя и фейская. Тебе невместно себя вести как обычной дикой.

— Дя? Ню, ну тяк-то дя. Но интелессно зе! Я никогдя ланьсе не выла с настоясим литем в компании. Блатики тозе с нами выли.

На этом тему завывания мы оставили. Но по прилету поспрашиваю Леандра и Жана-Луи с чего вдруг им вздумалось голосить, как упырь на болоте. Ну и потом, моя нечисть им все же не игрушка. Научат ее плохому, а мне потом перевоспитывай.

До города мы долетели без приключений. Зараза всю дорогу спала, а после на руках у Ирдена просидела все время, пока мы ходили по лавкам. Я оформляла покупки товаров с доставкой в замок родителей. Оттуда ведь переноситься к оркам будем.

Ирден себе пополнил гардероб готовой одеждой. Меня попросил ему посодействовать только с чарами, позволяющими одежде сохранять форму при трансформации. Чтобы не искать для этого специально мага. Сам он это не могу сделать, его дар не позволял.

Зараза была молчалива, так как наоралась и навылась на ночь. Но смотрела по сторонам с любопытством, иногда просила купить что-то вкусное у лоточников. Выбрала себе бусики из бирюзы и на этом успокоилась.

Пообедали мы в городе в хорошем ресторане. И моя питомица даже вела себя прилично, хотя, конечно же, была звездой и все внимание принадлежало только ей.

А когда мы закончили дела и вернулись домой, она попросила:

— Клалотька, давай плитасим сюдя мою каменюку? Насы блатиськи обесяли ее изутить. И помыть.

— Я же