Отпускай - Ольга Сурмина

— Я в сотый раз повторю тебе, что она — инвалид. — Штайнер вытаращил глаза и лязгнул челюстями.

— Ты эту бабу даже в мелочах на себя взвалил!!! — Кин сжала кулаки. — А что она взамен тебе дала? Ну что, скажи?! Что ты от нее брал?!

Нейт в одночасье завис. Словно провалился, выпал из реальности. Он что, мог от нее… что-то брать? Почему-то раньше в голову такие мысли не приходили. Ни разу. Что он… мог бы взять? Не платье же для BJD-куклы. Штайнер просто шел навстречу её желаниям, вот и все.

А что, мог бы брать?

Так было… можно?

«Она тебе не сестра» — пульсировала в висках неприятная, тошнотная фраза. Он всегда гнал её от себя, игнорировал, стоически не желал вписывать в свою картину мира. Почему тошнотная? Что в ней… такого неприятного?

Наверно какое-то странное, тяжелое, чужеродное чувство внутри, которое появлялось сразу, как только Нейт пытался осознать отсутствие родства. Как не сестра? Это же он… её вырастил. Когда на несчастную, четырехлетнюю девочку кричали воспитатели, потому что она слишком много рыдала, это он её защищал. Десятилетний мальчик. Это он возил её на спине, отдавал ей булки, которые привозили по воскресеньям. Он прощался с ней, когда поступал в университет, и обещал вернуться.

Прощался с двенадцатилетней девочкой. Как это она не сестра?

Ну как?

Как можно увидеть женщину в этой маленькой девочке?

Казалось, он даже секс с ней не воспринимал как секс. Скорее как что-то, что может сделать ей приятно. А еще и ему. Физически. Почему нет?

Теперь кто-то словно вдалбливал ему металлический клин меж двух полушарий мозга, раскалывалась голова. Болела. От непринятия продолжало подташнивать. Он что, все это время мог от нее… что-то брать? Когда это она успела стать женщиной? Такое разве можно не заметить?

То есть все время до этого… он кормил, одевал, обувал и обхаживал… женщину? Спал… с женщиной? Не с каким-то безликим гомункулом, которого именовал сестрой, и которого было жалко. Все внутри заворачивалось в узел. В соседней комнате спит женщина?

Женщина по имени Эмма. Двадцати двух лет. С хрупким телосложением, с бледным лицом, и грустными глазами. С мягкими волосами, и вечно покалеченными ногами из-за безумных попыток встать на каблуки.

Он резко вскочил, чувствуя на лбу холодный пот. Словно на секунду Нейт проснулся в реальности, в которой все время находился. У него тут… возлюбленная. Лежит с ним на кровати с прозрачным балдахином, непонимающе смотрит ему в лицо. Возлюбленная, которую он сам выбрал, хотя и не понимал, по каким критериям. А в соседней комнате, под сухим пледом, на узком диване лежит… другая женщина. Не гомункул и не сестра, женщина, которая сама считала себя его возлюбленной много лет.

В горле пересохло.

Это Эмма, Эмме нужен белок. Нужно помогать ей подниматься по лестнице, нужно стелить ей постель, мыть её. Лечить ей ноги, пока не началось гнойное заражение на открытых ссадинах, которые оставляли после себя растерзанные мозоли.

Вновь все внутри сжималось. Но, почему-то, теперь уже не из-за жалости, или страха за нее. Внизу ощущалось болезненное напряжение, влажная головка полового члена терлась о пододеяльник. Унять силой воли не получалось.

«Что ты от нее брал?!»

Штайнер отрешенно усмехнулся. Казалось, теперь он знал, что хотел бы взять.

За столько лет односторонней заботы.

Взять.

* * *

Белый свет бликами играл на красных лакированных ботильонах. Тонкие, бледные, согнутые в коленях ноги носили их на себе, шурша по синему ковролину. Девушка пыталась не смотреть вниз, но получалось не очень. Даже ощущая в своей руке руку доктора, озноб охватывал тело, но Эмма все равно сжимала зубы. Меж бровей пролегала заметная морщинка. Она почти не представляла, что ходит на ходулях, хотя раньше именно так и делала.

— Отлично получается, остается только выпрямить ноги. — Даглас весело улыбнулся. — Колени, не подгибайте их.

— Если не буду подгибать — упаду. — Фастер чувствовала, как по виску ползла потинка. — А вы вывихните мне руку, пока будете ловить.

Врач тихо рассмеялся.

— Давай тогда так сделаем. — Он зашел девушке за спину, хватко взял ее за предплечья, и вновь мягко, лучисто улыбнулся. — Теперь можешь падать сколько угодно. Если это случиться, ты просто на мне повиснешь. Ну что, готова выпрямить колени?

Эмма неуверенно кивнула. Если ноги ее подведут, она правда повиснет у доктора на руках. Ничего себе не вывихнет, и не разобьет.

Выпрямлять ноги казалось чертовски сложным занятием. Они ныли от напряжения, дрожали, а шокированная нервная система, вестибулярный аппарат которой так и не адаптировался к высоте, твердила: «сядь!! Разобьешься!!».

Сложнее всего перешагивать через собственный механизм защиты.

Сложнее всего пересиливать животный страх.

Фастер тяжело выдохнула, вытянула ногу вперед, затем выпрямила ее в воздухе. Она неуверенно качалась, но нервозность уходила. Девушка не падала, и, следом, аккуратно сделала следующий шаг. Мужчина шагнул за ней.

— Ну вот. Постепенно начнешь ходить, и моя помощь тебе, в какой-то момент, больше не понадобиться. — Он медленно поднял брови. — После этого займемся выносливостью твоих ручек.

— Спасибо. — Эмма неловко опустила голову.

— Да, и кстати. Есть любопытная информация по поводу твоего рождения. Мой коллега звонил в архивы, затем в детский дом, где вы числились, и всплыл интересный факт... — Даглас скользнул взглядом по наручным часам, и тут же встрепенулся. — Я вам очень скоро о нем расскажу, сейчас мне нужно отойти. Буквально на… десять минут. Приглядите за моими бабушками, хорошо, мисс Фастер? — Врач лукаво улыбнулся, аккуратно подвел пациентку к лавке, и так же аккуратно усадил. — Я очень скоро вернусь. Не скучай.

Он очень быстро направился прочь из зала, настолько, что развивались полы халата. Так же быстро, как и всегда. Эмма со странной ухмылкой смотрела ему вслед, затем довольно зажмурилась. Казалось, она начинала привыкать к его темпу.

Разминая руки от напряжения, Даглас вышел в темный коридор, однако, тут же остановился. Прямо перед ним, на той же высоте на него уставились два знакомых, жутких, фиалковых глаза. Доктор медленно поднял брови.

— Так-так. — Штайнер оскалился. — Здравствуйте. — Он нарочито мерзко тянул первый слог, преграждая выход врачу. — А вот и наш экстрасенс.

Посеять ветер

Он быстро шел по длинному темному коридору, раздраженно глядя перед собой. Впереди виделась узкая полоска света, судя по всему, дверь в зал была открыта. Штайнер с усмешкой покачал головой, и сильнее прибавил шаг.

Внезапно чье-то незримое присутствие стало ощущаться у него в доме. Какой-то, с позволения сказать, врач имел наглость дурачить его девушку,