Врачебная тайна. Шанс на счастье - Кэти Свит

– Ваш сын в порядке, – затыкает Марьям. – Но ему нужно переставить катетер. Прочие осложнения удалось избежать.

– Опять ты? – мэр начинает откровенно злиться. – Я же тебе запретил приближаться к моему сыну!

– Если бы не Саша, то ваш сын бы погиб! – вспыхиваю не сдержавшись.

– В смысле? – он переводит ошеломленный взгляд на меня.

Глава 38. Саша Хмельницкий

– Саша вашего сына спас! – Лиса заявляет с ярким пламенем в глазах. Она вкладывает в свои слова столько эмоций и силы, что невозможно усомниться в их правдивости. – А она, – резко показывает в сторону Рузановой. – Его чуть не убила! – говорит на повышенных тонах.

Валентин Юрьевич переводит хмурый взгляд с Высоцкой на Рузанову. Он обескуражен и крайне зол.

– Это правда, Марьям? – жестко спрашивает у поставившей меня женщины.

Она смотрит полным ненависти взглядом на Василису, недобро щурится. Но моя строптивая возлюбленная вошла в кураж и ее гневными взглядами уже не проймешь.

– Нет, – категорично отвечает. Даже бровью не поведет! – Наглая ложь! Вранье! – заявляет с такой уверенностью в голосе, что я просто охреневаю.

Откуда в ней столько фальши и лжи?

Марьям строит из себя святую невинность, которую посмели так бесцеремонно оболгать и я уже начинаю беспокоиться за безопасность Василисы.

Ведь если мэр захочет, то ее он лихо сможет растоптать.

– Эта девушка его любовница! – Марьям заявляет хлестко. Говорит таким тоном, будто это самое ужасное преступление на планете. – Или ты думал, что я не узнаю об этом? – разворачивается в мою сторону и стреляет в меня победоносным взглядом..

Черта с два!

Не дам тебе на Лису бочку катить!

– Василиса мать моих детей и моя будущая жена, – отрезаю жестко и крайне категорично.

Пусть еще попробует хоть пикнуть в адрес Высоцкой. Порву!

– Моя связь с Василисой не имеет никакого отношения в тому, что ты натворила, – не свожу с твари пытливого жесткого взгляда. Он моих слов у нее мурашки пробегают по коже. – За свои действия тебе придется отвечать!

Валентин Юрьевич явно устал и я вижу, что он с трудом соображает. Судя по его измученному выражению лица и опущенным плечам, мужчине срочно нужно поспать.

Марьям собирается продолжить гневную тираду в мой адрес, но не успевает сказать ни единого слова.

– Вот! Смотрите! – не отступает от своего моя Лиса.

Она резво втискивается между ним и Рузановой, сует под нос мэру телефон и включает видео, которое только-только засняла.

Я видел мельком, как Лиса его снимала.

– Что это? – слегка отстраняется Валентин. Хмурится еще сильнее.

– То, что докажет, что Саша не виноват! – говорит с жаром. – Смотрите! – кивает на экран.

Из динамиков раздается наш недавний диалог и я качая головой ухмыляюсь. Ай, да Василиса! Ай, да молодец!

Марьям бледнеет и отступает назад. Она не дура и прекрасно понимает, какие ее ждут последствия.

Теперь стерву ни высокопоставленный любовник, ни родственники, ни связи – ничего не спасет. Она будет отвечать по всей строгости закона и я за этим уж точно прослежу.

Единственное, что еще сможет уберечь женщину от тюрьмы, так это выполнение сразу нескольких пунктов.

Но об этом я с ее отцом немного позже поговорю.

Марьям забывает, как нужно дышать, и на миг хватается за стену. Я наблюдаю за ней, четко прослеживаю скорость, с какими мысли проносятся у нее в голове.

От победоносной улыбки ничего не осталось, женщина ошеломлена и растеряна, она не знает, что ей дальше делать. И видит единственный выход из сложившейся ситуации – сбежать.

Я молча позволяю Рузановой уйти из отделения. Пусть валит! Сбежать у нее точно не выйдет, а здесь она больше не нужна.

Пишу Максу в надежде, что он не спит и прочитает мое сообщение. Прошу подключиться к камерам больницы, он может, я знаю, и проследить за Марьям.

У меня в отношении ее нехорошее предчувствие.

Василиса включает видеозапись нашего недавнего разговора, Валентин Юрьевич весь обращается в слух. И чем дольше он смотрит видео, тем суровее становится.

И виноватее обращенный в мой адрес взгляд.

Я молча стою и не комментирую происходящее. Просто в открытую смотрю на человека, едва не сломавшего мне жизнь и размышляю.

А еще дико горжусь Василисой. Какая же она у меня умничка!

– Извините, – ко мне подходит няня Демида. – Мне можно к ребенку? – спрашивает с мольбой в глазах.

Не спешу давать ей согласие на встречу. Колеблюсь.

Она видит мое сомнение и продолжает просить.

– Дема мне очень дорог, – говорит едва ли не плача. – Пожалуйста, позвольте попрощаться с ним. Ведь после сегодняшнего инцидента меня точно уволят. А я так привязалась к мальчику.

– Он спит, – не зная, что ей сказать, констатирую факт. Я ее толком не слушаю, слежу за Лисой и мэром.

– Пожалуйста, – шепчет. В глазах стоят слезы.

Мне становится жалко эту несчастную женщину и хочется ей помочь, но решения касаемо ее присутствия рядом с мальчиком я принимать не вправе.

– Вам не у меня нужно спрашивать, а у него, – говорю ей и показываю в сторону Валентина Юрьевича. На что получаю лишь тяжелый вздох.

Она хочет еще что-то сказать, но я не намерен и дальше выслушивать просьбы, на которые не могу никоим образом повлиять. Делаю шаг вперед, но тут же слышу шум, что доносится из палаты.

Понимаю, что там начинает плакать Демид.

Позабыв обо всем на свете, спешу к малышу. После всего, что он натерпелся, малыш должен был спать крепким сном.

Залетаю в палату и первое, что я вижу, так это полный боли взгляд ребенка.

Да блин! Неужели так быстро прошло действие обезболивающего?

Это не нормально! Подобного быть не должно!

Достаю телефон и без раздумья набираю Карпова. Только он сможет мне помочь сейчас.

– Серега, привет, – говорю тут же, как только прекращаются гудки. Я очень надеюсь, что он на дежурстве сейчас.

– Сань, ты прикалываешься? – недовольно бурчит Карпов. – Ночь на дворе! Дай поспать хоть! Я только с дежурства.

– Коть, что случилось? – раздается на заднем фоне недовольный женский голос.

– Ничего, кис, – отмахивается Серега. – Саня, блин, – бурчит на меня. – Я только помирился с женой.

– Опять с твоей дурацкой работы, – капризные нотки в голосе просто выбешивают меня.

Вот как он с ней живет вообще? Только мозг выносит…

Но я игнорирую собственные мысли и чувства. Смотрю на лежащего на кровати малыша.

– Благодаря моей так называемой дурацкой работе, ты имеешь все, что хочешь, – жестко говорит своей жене друг.

– У нас, походу,