Жена господина Ищейки - Алла Эрра

- А почему этого нельзя сделать в моей комнате?

- Мне привычнее в кабинете.

- Опять только о себе думаете? Нет уж! Раз я сейчас пострадавшая сторона, то и разговор будем вести у меня.

- Хорошо, - легко согласился он, прошёл в комнату и сел на стул. - Расскажите то, что поможет мне понять происходящее.

Мой рассказ был долог и подробен. Начала я со знакомства с Ванессой Грема и поиска её “украденной” броши. Потом переключилась на трубочистов, не забыв упомянуть и ленивого капитана стражи. Решив, что не помешают и иные подробности из моей недавней личной жизни, поведала о зарождающейся дружбе со Стеллой, Вероникой, Мелани и, конечно, Ванессой.

Рассказала всё без утайки, не упомянув лишь сегодняшнее платье от Вероники Труччо. Марко пока не стоит знать о нём. Этот “выстрел” в голову и, надеюсь, в сердце мужа приберегу для удобного случая.

- Теперь действительно всё становится на свои места, - через несколько минут после моего рассказа произнёс Ищейка. - Старая Грема - личность известная. Хорошая женщина, но ей бы не ювелирные мастерские содержать, а императорским глашатаем служить. Вмиг бы по всей стране указы растрезвонила, не выходя из дома. К тому же рассеяна бывает. Вначале Ванесса что-то напутала, а потом и остальные при пересказе своих “сказок” добавили. Так ты, Анна, и стала чуть ли не Истинной аристократкой с непонятным Даром тумана.

В порядочности Труччо, Грема, Макуто и Россо у меня нет никаких сомнений. Если подобные дамы приняли тебя в свою компанию, то действительно, Анна, оправдываться тебе не за что. Ну а в том, что можешь интересно думать, сам недавно убедился на примере банды Кабана.

- Вот именно, - благодушно кивнула я, не выказывая своего превосходства над только что поверженным противником. - Единственное не поняла: откуда четыре демоницы взялись.

- А это уже не Ванесса постаралась, - впервые за сегодняшний день улыбнулся Марко. - Капитан стражи Эдмонт! Пьяница, лентяй и откровенный дурак! Четыре демоницы… А сколько у тебя новых подруг, с которыми ты трубочистов к стражникам доставила?

- Четыре… Точно! - рассмеялась я. - Надо будет им рассказать, кто они теперь такие!

- Лучше не надо, - покачал головой муж. - Тогда мне придётся расспрашивать душу Эдмонта в поисках убийц его тела. Не хочется хороших женщин потом на каторгу отправлять из-за этого идиота.

- Странно… Почему, раз все знают, что капитан не на своём месте, его не снимут с этого поста? Мог бы бургомистр…

- Бургомистр здесь ни при чём, - перебил меня Марко. - Стража следит не только за порядком, но и является императорской армией, защищающей во время войны город. Поэтому подчиняется не бургомистру, а армейским генералам, сидящим в столице. Вояки считают службу стражников позорной, поэтому и ссылают в неё всякое дерь… шваль. Пьяниц, дуралеев, нечистых на руку и прочих, которым опасаются доверять свои спины во время боя.

В приграничной полосе, естественно, не так. А вот в спокойных городах, как Борено, сплошь и рядом никчёмные людишки в форме. К тому же жалованье у стражников небольшое, если нет боевых действий, и платится из имперской казны, а не из городской… Кто будет стараться за деньги, какие и прислуга без риска получает?

- Так мало?

- Да, Анна. Ещё бесплатная форма, проживание и провизия прилагаются. Так что стража за порядком если и наблюдает, то больше со стороны. Но сейчас не о ней…

На пару секунд замолчав, Марко встал, одёрнул свой китель и громко, хорошо поставленным голосом произнёс.

- Анна! Я действительно осёл! И мне стыдно за это! Прошу меня простить за сегодняшний мерзкий инцидент в моём кабинете и за…

- Уже давно простила, - перебила я с улыбкой. - В конце концов, есть и моя толика вины, что раньше не рассказала тебе всё, а выжидала удобного случая.

- Нет, - грустно произнёс Ищейка. - Твоей вины нет. Сам виноват… В последние дни срываюсь на всех. Никогда так себя по-хамски не вёл, а тут словно бесы вселились. Голова постоянно забита чёрными мыслями. Стыдно сказать, но даже радуюсь очередному происшествию в городе. Хочется забыться в расследовании, а не думать о другом…

- О чём? - участливо спросила я, давая возможность выговориться мужчине.

- Неважно, Анна… Неважно. Я справлюсь со временем и снова стану не ослом, а Ищейкой.

25.

Почему-то после такого невынужденного, но явно искреннего откровения повисла неловкая пауза. Я не хотела устраивать Марко истеричные сцены обиженки, как это делала его беспутная жена. А он уже высказался. По-мужски кратко, но от чистого сердца, и не знает, что ещё может добавить. Не понимает, сколько ещё нужно слов, чтобы его пояснения к извинениям стали доходчивее, но не превратились в нытьё.

А ещё он устал… От всего: от меня прошлой, от службы, на которой приходится сталкиваться со смертью, от неопределённости и внутренних противоречий. Я даже до конца не понимаю всей глубины его усталости и разочарования. Но вижу главное для себя: даже таким сильным людям нужна поддержка. Закалённая сталь крепка, но хрупка на излом. Нет в ней пластичности. А Ищейка - это именно острый, смертоносный стальной клинок. Как наши парни из полицейского отдела.

Постоянно работая с одним негативом, они тоже хорохорились, строили из себя весёлых мачо. Неприступные и “пуленепробиваемые”, но в душе даже последние циники желали одного: прийти домой и чтобы встретила любимая женщина, которая ждала… Которая просто может обнять и своей нежностью смыть всю эту грязь прожитого дня. И чтобы уют, дети, а не мерзкие морды преступников.

Помню, Сашка Енотов, наш литературный “Енот”, как-то на день милиции в порыве пьяного откровения так и сказал: ” Да мне подохнуть не жалко. Жалко, что не останется тех, кто вспомнит меня через десять лет. А для этого любить надо… И им, и мне. И самое страшное, что мне реально сдохнуть не жалко. Получается, что не нашёл свою зацепочку за жизнь. Всё впустую… Венера, не повторяй моей ошибки. Если встретишь своего человека, то плюй на нашу собачью работу ради семьи. Ты не представляешь, как противно приходить в холостяцкую конуру и осознавать, что жизнь просрана и другой не предвидится.”.

Сейчас, глядя в глаза Марко, я вдруг увидела настроение Енотова: боль и разочарование. Он не понимает, для чего живёт. Долг? Безусловно!