Упрямая мечта дракона, или Ведьма на задании - Ирина Снегирева

посмотрела с любопытством, но останавливаться не стала. Мимо пробежала шустро — она явно торопилась застолбить Адани, пока тот не умчался или его не занял кто-то более предприимчивый. Платон, конечно же, коллега перспективный, но, как по мне, даже двое парней, прибывших с ним, куда интереснее и надежнее.

Мы преодолели один лестничный пролет, когда навстречу нам попалась пушистая белая кошка. Она была похожа на белку, разве что цвет не тот, а миниатюрность так прямо в точку.

Цезарь при виде такой грациозной красоты поплыл так, что едва не свалился с моих рук.

— Варвара, не обижайся, но я не с вами, — предупредил фамильяр и, не глядя на меня, важно добавил: — Сегодня не жди домой, дела образовались важнейшие.

— Какие? — шепотом поинтересовалась я, хотя и без того было ясно, в чем дело.

Зов природы никто не отменял.

— Свидание, чего тут непонятного, — ответил Цезарь и даже не обернулся на меня.

Пушистая красавица довольно быстро скрылась на нижней лестничной площадке, так что фамильяру пришлось ускориться вслед за ней.

Мы с Радомиром переглянулись и продолжили подъем.

— Чай? — поинтересовалась я, едва мы очутились в квартире.

Дверь я сразу плотно прикрыла, потому что никого не ждала. Особенно это касалось коллег и любопытных соседей.

— Разумеется, — хмыкнул Воронов, после чего подхватил меня на руки и двинулся в спальню.

Указывать, что дракон выбрал неверное направление, я не стала. Обхватила руками шею мужчины, из-за чего он вдруг закашлялся, но как-то со смешком.

— Варя, радость моя, не переживай, я не сбегу.

— Кто вас, драконов, знает, — попыталась я оправдаться, но хватку ослабила.

Радомир мне нравился, и с каждым часом все больше. И я совершенно не планировала придушить его в порыве страсти, да еще и на пороге собственной спальни.

А едва мы остановились у кровати, как Радомир отпустил меня. Босые ноги коснулись пола, но холода не было, как и неловкости из-за того, что сейчас ночь, а мы в спальне и вдвоем.

Я оказалась стоящей лицом к лицу с драконом, и на короткое время мы застыли, глядя друг на друга.

Провела рукой по его костюму, и невидимые незнающим людям замочки расстегнулись. Сама я была в курсе, хоть и не оборотень.

Куртка распахнулась, а под ней я не заметила ровным счетом ничего. Сплошные мышцы и кубики, при виде которых у одной ведьмочки случилось помутнение: сон пропал, зато появилось стойкое желание потрогать все это великолепие и убедиться в его реальности. Можно хотя бы потыкать пальчиком, а⁈

— Ловко. — В голосе герцога неожиданно проскользнули ревнивые нотки.

Я даже отвлеклась от шикарного пресса мужчины и с любопытством уставилась ему в глаза.

— У тебя большой опыт по части костюма, а ведь ты не оборачиваешься, — пояснил дракон.

— Во время учебы я делила комнату в общежитии с лисой, — ответила я.

Лицо Радомира тут же расслабилось, а потом нам стало не до слов.

Этот мужчина умел целоваться: делал это с чувством, с толком, с расстановкой, отмеривая каждое движение. А еще он прикасался ко мне так, что по телу разливалось тепло и хотелось большего. Намного большего, чем то, чем мы занимались сейчас.

— Прикажи, чтобы я остановился, — произнес Воронов.

Моя последняя защита — нижнее белье было стянуто во время нежностей. И сейчас не только я, но и сам Радомир щеголял естественной красотой. Проще говоря, мы сняли портки и остались в чем мамочка родила. Стояли у кровати, обнимались, прикасались друг к другу, но та самая красная черта отношений была уже близко.

— Приказываю: не смей останавливаться, — шепотом произнесла я и улыбнулась.

— Варя! — выдохнул мне в губы дракон и пообещал: — Ты не пожалеешь.

И я действительно не пожалела о том, что произошло после слов Радомира. На какое-то время мы стали единым целым, и это было прекрасно. Я услышала много красивых слов, но они ничто без того взгляда, каким на меня смотрел дракон: полным обожания, нежности и желания.

Я же не только таяла от приятностей, но и отвечала взаимностью.

Мой дракон — и точка!

* * *

Радомир Воронов

Прогулка на кладбище в компании Вари оказалась познавательной. После того как герцог проводил любимую домой, ему пришлось возвращаться к склепам, где пряталась принцесса с прислугой. И можно было бы оставить все до утра, только Воронов решил закрыть вопрос с Яворией.

— Ты? — удивленно произнесла принцесса, едва дракон вступил в беседку у склепа.

— Кто же еще? — поинтересовался герцог.

— Следишь за мной, гад! — выпалила Явория.

Горничная принцессы на всякий случай чуть сдвинулась подальше от хозяйки. Встревать в чужие разборки она не хотела.

— А надо? — насмешливо произнес Радомир.

Дракон едва успел договорить, как раздалось хлопанье крыльев и писк. У летучих мышей любое движение на их территории вызывало любопытство. Не говоря о том, какой эффект они сами производили.

— И мыши твои! — Принцесса обвиняюще ткнула пальцем в небо, однако слова прозвучали не слишком уверенно.

— Да ну, — насмешливо протянул Радомир. — Может, и тебя я привел сюда сам? А еще этот ветер и комары, тоже моих рук дело? А заодно я испортил погоду. К слову, Ява, мне надоело бегать за тобой и ждать решения сама знаешь кого. Так что поднимайся, ты отправляешься домой.

Еще день назад дракон так не думал, но сейчас ситуация изменилась. Да и Явория может сочинить еще какой-нибудь план, чтобы задурить всем голову. А раз ответственности в ней ни на медяк, а Казимир слишком затянул с решением, то герцог задумал поступить по-своему. Братец сейчас может заниматься чем угодно — хоть работать в своем кабинете, хоть принимать у себя тет-а-тет какую-нибудь очередную певичку. И пока он решает свои вопросы, принцесса мечется с бредовыми идеями в чужом королевстве.

Видимо, король упустил тот момент, что Яворию могут узнать те, кто точит зуб на самого Казимира. Взять хотя бы выстрел в ресторации, который предназначался герцогу. Кто даст гарантию, что уже завтра какой-нибудь враг не накинется на сестру короля Драконьих гор и не захочет выместить на ней свою злость и обиду?

— Да ты с ума сошел, дракон⁈ — Явория подпрыгнула и всплеснула руками. — Как смеешь так разговаривать со мной⁈ Забыл, кто я⁈

Беглянке очень хотелось назваться, но она пока молчала.

От злости