Экстренный контакт - Энтони ЛеДонн

настолько растерянным, что мне почти жаль его. — Я даже не знаю, с чего начать. Ты еженедельно разговариваешь с моей матерью? Мой отец пишет смс? И подожди, почему Кей хочет знать о районах Нью-Йорка?

Я начинаю с самого простого вопроса.

— Не могу сказать, что Боб быстро освоил все эти смс-сообщения. И я подумываю о том, чтобы ввести лимит эмодзи, потому что он опасно близок к злоупотреблению. Но да. Он пишет.

— Невероятно, — бормочет он. — Разве нет какой-то заповеди, чтобы предотвратить подобное? Типа, ты не должна поддерживать дружеские отношения с семьей своего бывшего?

Я морщу нос.

— Итак. Как ее зовут?

Он выглядит так, будто хочет прикинуться дурачком, а потом вздыхает и отвечает:

— Лоло.

— Хм. — Я смотрю на свой маникюр, который расплачивается за сегодняшние казусы. — Может, поэтому твои родители не говорили о ней. Видимо не знали, как сказать мне, что она стриптизерша.

— Она учительница, — поправляет Том, потирая лоб, как будто это у него сотрясение мозга. — До сих пор не могу поверить, что ты поддерживала связь с моей семьей. Если кто и должен злиться на отсутствие информации, так это я. Они ни разу не упомянули твое имя.

Я снова смотрю на него.

— Может, они знали, что ты не захочешь этого слышать?

— Может быть, — бормочет он, хотя по-прежнему выглядит совершенно озадаченным мыслью о том, что я поддерживаю связь с его семьей.

— Тебя это беспокоит? — спрашиваю я. — То, что они со мной общаются?

— Думаю, нет. Это просто... странно. — Он проводит рукой по лицу. — И, черт возьми. Я до сих пор не могу поверить в то, что папа пишет смс. Я даже не знал, что он знает, что такое эмодзи.

Упс.

Мне не следовало упоминать о моих отношениях с Бобом. Я была близка со всеми членами семьи Тома, и до сих пор остаюсь, насколько позволяю себе.

Но с отцом Тома я всегда общалась особенно. И хотя Том никогда в этом не признавался, я знаю, что это беспокоило его даже до того, как наши отношения испортились. Дело не в том, что у Тома с отцом не очень хорошие отношения. Просто между ними всегда была неловкая дистанция.

Думаю, Тому — золотому мальчику — было тяжело видеть, как кто-то другой приходит и так легко добивается того, чего он так и не смог добиться: легких отношений с отцом.

Я меняю тему.

— Итак, насколько сильно Лоло злится, что я твой попутчик?

— Ничуть.

Я фыркаю.

— Да ладно.

— Серьезно, — говорит он, пожимая плечами. — Лоло на самом деле не злится.

Я притворяюсь, что сплю. Скучно.

— Что? — Он выглядит раздраженным моей реакцией. — Хочешь верь, хочешь нет, но это очень приятное качество.

— Конечно, конечно. — Я снова ерзаю на месте, испытывая все больший дискомфорт от того, что пластырь на моей спине натягивает кожу. — Просто это не то, что тебе нужно.

— Ты понятия не имеешь, что мне нужно, — огрызается он. — Если бы знала, мы бы до сих пор были вместе. И я не буду говорить об этом с тобой.

Я безразлично пожимаю плечами и позволяю ему погрузиться в задумчивое молчание. Которое длится около минуты.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что это не то, что мне нужно? — спрашивает он.

— Ну. Не пойми меня неправильно, но иногда ты ведешь себя так, что становишься вроде как... невыносимым.

Он моргает.

— Конечно, нет. Я не пойму тебя неправильно.

— Просто ты можешь быть немного зацикленным, и чтобы бороться с этим, тебе нужен кто-то, кто... ну, ты понимаешь. Взъерошит твои перья. Нажмет на твои кнопки.

— Пока не встретил тебя, у меня даже не было кнопок, — говорит Том.

— Вот почему ты сейчас намного интереснее, чем тогда, когда мы встретились, — говорю я, хлопая ресницами.

Он вздыхает.

Некоторое время я рассматриваю свои ногти, затем поднимаю на него глаза.

— Она им нравится? Твоей семье?

Мужчина пожимает плечами.

— Полагаю, да.

— Что ты имеешь в виду? Разве ты не можешь определить, когда они с ними?

— Ну, раз уж ты так близка с ними, может, сможешь сообщить мне об их чувствах после того, как мы приедем в Чикаго, — огрызается он.

Я прищуриваюсь.

— Подожди. Они что, впервые с ней встречаются? И почему она вообще поехала без тебя?

— У ее подруги по колледжу была вечеринка по случаю рождения ребенка за пределами штата, поэтому мы собирались прилететь по отдельности. Я должен был прилететь туда через пару часов после нее. — Он бросает на меня многозначительный взгляд.

— О, — выдыхаю я невинно. — И что случилось?

— Я ответил на телефонный звонок, чего делать не следовало, — говорит он, устало закрывая глаза. — Ты cможешь прочитать об этом в моем некрологе, потому что я все больше сомневаюсь, что переживу эту ночь.

— Ну-ну, не думай так, — говорю я, слегка похлопывая его по колену. — Самое лучшее в нашей череде катастроф? Хуже уже быть не может.

ГЛАВА 25

TOM

23 декабря, 23:04

Вскоре после этого я бросаю взгляд на свою бывшую жену.

— Ты говорила, что хуже уже не будет?

— Да, — признает Кэтрин с нехарактерным для нее смирением. — Становится хуже.

Когда мы сели в автобус, он был переполнен. Спустя пять мучительных остановок он стал еще более переполненным. Все места заняты, и никогда не думал, что скажу это, но я действительно скучаю по «тихой полиции» из нашей поездки на поезде. Они бы никогда не допустили того, что мне сейчас приходится терпеть.

Еще неизвестно, что более неприятно: шум или запахи.

Парень прямо через проход от меня ест луковые кольца с того момента, как сел. И не свежие луковые кольца, хотя и это было бы плохо. Запахи несвежего теста и отработанного растительного масла витают, как туман, по всей задней части автобуса.

Женщина перед ним стрижет ногти на ногах, а «большой не хочет сотрудничать». Я знаю это, потому что она громко заявила об этом. Несколько раз.

В салоне четыре ребенка. Мне нравятся дети. Очень. Я из тех парней, которые намеренно не перестают улыбаться, когда напряженный родитель с плачущим новорожденным