Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

на время разошлись, чтобы, согласно флорентийскому обычаю, пообедать в разных помещениях. После отдыха прямо в лоджии был устроен уже музыкальный турнир и здесь первенствовал Марсилио Фичино. Его игра на цитре очаровала всех присутствующих. А граф Мирандола, выражая всеобщий восторг, заявил, что в Марсилио вселилась душа Орфея. На что тот ответил с умеренной весёлостью:

– Я рад, что вам понравилось, сеньоры.

Затем гости стали разбредаться по саду, а молодёжь затеяла в нижнем зале хоровод. В нём приняла участие и Лоренца с Амори, весело распевая вместе со всеми:

Славьте Вакха и Амура!

Прочь заботы, скорбь долой!

Пусть никто не смотрит хмуро,

Всяк пляши, играй и пой!

Будь что будет, – пред судьбой

Мы беспомощны извечно.

Нравится – живи беспечно:

В день грядущий веры нет.

– Какая удивительная песня! – заметила раскрасневшаяся после пляски девушка. – Радостная и печальная одновременно.

На что проходивший мимо Полициано заметил:

– Это неудивительно: ведь её сочинил сам Великолепный.

– Я вижу, вам понравилось в Кареджи, – подмигнув Амори и Лоренце, добавил затем поэт.

– Прекрасное место, – согласился с ним молодой человек.

– Да, здесь волшебная природа, – с воодушевлением подтвердила дочь Великолепного.

– Поэтому Козимо Медичи именно в Кареджи основал Платоновскую Академию …

Не успел поэт закончить свою фразу, как в зале под руку с Фичино появился граф Мирандола:

– Могу я узнать, о чём у вас идёт речь?

– Об академии, которую сейчас возглавляет Марсилио, – пояснил Полициано

– Так мы называем наши собрания, проводимые на манер древних философов на природе, – пояснил молодым людям сам Фичино. – Наша академия не имеет ни своего устава, ни правил, дабы не сковывать ничью свободную волю. Главная её цель – облагородить языческое учение христианской моралью. Ибо я считаю, что Платон являлся не кем иным, как предтечей Христа.

– Я читал Платона, однако не нашёл в собрании его речей ничего подобного заповедям Христа, – возразил Сольё.

– В таком случае, сеньор, тебе нужно было посетить хотя бы одно из наших заседаний, – поддержал друга Полициано. – Тогда Марсилио живо бы обратил тебя в свою веру.

– Обычно мы отмечаем день рождения Платона в середине лета, – продолжал между тем каноник. – В этот день бюст великого учителя устанавливается на почётное место и украшается лавровым венком. К нему обращаются приветственные стихи и речи. А завершается празднество пением молитвенных гимнов в честь покровителя нашей академии.

– Но разве подобные действия – это не язычество, противное истинной вере? – спросил Амори.

Вместо Фичино ему ответил Мирандола:

– По сути, все существующие религии – лишь несовершенное выражение той универсальной истины, которая ещё только рождается. Поэтому нет ничего выше свободной человеческой воли.

– А как же быть с изречением Платона, что никто не избежит своей судьбы?

– Дело в том, что Господь, создав человека, соединил в нём три части мира – начало элементное: стихии земли, воды, воздуха и огня; начало земное и небесное. Благодаря этому каждый из нас и обладает возможностью греха или святости и способностью к совершенствованию.

– При этом не надо забывать о демонах, повсюду подстерегающих нас и толкающих к злу, – суеверно добавил Фичино. – От них же можно предохраниться лишь с помощью амулетов, заклинаний и предсказаний астрологов.

– По моему мнению, астрология – наука безбожная и безнравственная, – неожиданно возразил Мирандола. – Посему никакие звёзды не могут противостоять свободной человеческой воле, являющейся главнейшей из жизненных необходимостей. Лично я верю, что только с помощью Каббалы, священной книги иудеев, можно расшифровать и объяснить Библию.

– Мы называем графа «Фениксом прошлых культур», – в свой черёд, заметил Полициано, – потому что он читает в подлиннике не только Платона, но и Священное писание.

В ответ Амори пожал плечами:

– Мне кажется, сеньоры, что вы противоречите не только друг другу, но и самим себе. – По крайней мере, Платон, которому вы поклоняетесь, был бы чрезвычайно удивлён, услышав ваши толкования его сочинений.

– Но, в конце концов, у нас есть одна общая задача, – примирительно произнёс Фичино. – Через пропасть тёмных веков перенести живое наследие классической древности в настоящее, и не просто перенести, а по возможности ещё усовершенствовать его.

– Согласен с тобой, Марсилио, – кивнул Мирандола.

Что же касается Лоренцы, то она не понимала одного: как, преклоняясь перед античными философами, друзья Великолепного могли одновременно одобрять учение Савонаролы?

Воспользовавшись тем, что Мирандола затеял с кем-то новый философский спор, в котором приняли участие также Полициано и Фичино, Амори предложил вдове и Лоренце прогуляться по саду. У дочери Великолепного с утра было предчувствие, что именно сегодня между нею и молодым человеком произойдёт окончательное объяснение. Оставалось только на время избавиться от донны Аврелии. Неожиданно их догнал чернокожий мальчик в тюрбане, по-видимому, слуга Медичи, и сообщил, что супруга Пьеро желает поговорить с вдовой.

Обнаружив в конце сада мраморный грот, Сольё предложил девушке там немного передохнуть. Лоренца была готова выслушать признания его признания. Но вместо этого Амори, поинтересовавшись, не скучает ли она по Парижу, завёл речь о возвращении во Францию и о том, как ему хотелось бы вновь увидеть родных и близких. Так шли минута за минутой и девушка уже начала изнывать от бесплодного ожидания, как вдруг в грот снова вошёл маленький негр. Оказалось, теперь уже Амори зачем-то понадобился Монбару.

– Я подожду Вас здесь, – поспешно сказала Лоренца, не желавшая признавать своё поражение.

С сожалением посмотрев вслед молодому человеку, она вздохнула. Неожиданно ветер донёс до неё чьи-то голоса. Судя по всему, это разговаривали двое мужчин, прогуливавшихся по аллее возле грота. Невольно прислушавшись к их беседе, Лоренца поняла, что это были папский нунций и посол из Милана, которых она видела среди гостей.

– Сеньор Лодовико со дня на день ожидает перехода французов через Альпы, – сказал миланец. – Король Карл твёрдо обещал, что не позднее его именин покинет Лион и двинется в сторону Гренобля.

– Это ещё не значит, что он дойдёт хотя бы до Турина, – возразил епископ. – Всем известно, что французы стеснены в средствах.

– И всё-таки на месте Его Святейшества я бы хорошо подумал, стоит ли ему продолжать с такой настойчивостью придерживаться союза с Неаполем.

– Вы же знаете, что наш святейший владыка недавно женил одного из своих племянников на неаполитанской принцессе. К тому же, Медичи тоже заключили союз с королём Ферранте.

– Неужели кто-то всерьёз воспринимает этих юнцов? – миланец