Есть только ТЫ - Марта Заозерная

не смотрела никому в глаза, только Коле и то не долго, чтобы он моих слез не увидел. Остальные… Меня от них тошнит. Выворачивает от постоянной, всеобъемлющей лжи в которой жить приходится. Можно ли ненавидеть тех, кого когда-то любил больше всего на свете? Определенно, да!

Да я и себя ненавижу, за то, что допустила всё это. Но это не предел. Дно не достигнуто. Случись что с Серёжей — будет нескончаемо хуже. Я себя не прощу. Никогда.

Кто бы мог подумать, что я добровольно решусь сделать ему больно? Переступлю за край…

Украдкой достаю телефон и, держа руки под столом, снимаю блокировку с экрана. Пара движений и вот я уже в галерее. Нахожу фото, от которого меня передергивает всю до самых маленьких косточек. Мерзкий ком из отчаянья и сожаления к горлу подкатывает. Ничего особенного. Всего лишь моя рука в кадр попала на фоне букета вульгарно красных роз. Никогда не любила такие. Всё было бы слащаво — обыденно, если бы не дорогущее кольцо на безымянном пальце. Кольцо, подаренное другим мужчиной. Чужим.

Я знала, что такой поворот отвернет Серёжу от меня. Навсегда. Он не простит. Как такое простить можно?

Особенно жутко выглядит надпись: «Наконец-то дождалась!». Я ужасный человек и гореть мне в аду. Об этом беспокоиться не приходится. Жить без Серёжи — ад на земле. А зная при этом, что ему из-за меня плохо — самый лютый участок преисподней. Я знаю, что ему плохо. Чувствую на расстоянии его сердцебиение. Оно то сходит с ума, словно после нескончаемого марафона, то останавливается посреди ночи, заставляя выть от боли и страха. Мы горим с ним в унисон.

За все наши поступки приходится расплачиваться. Этот мой грех будет иметь самую высокую цену.

Других я любить не смогу.

Каждую ночь, лежа в кровати, холодной и неродной, я думаю о том, зачем мне все это? Как бы я ни старалась утонуть в собственных слезах я не могу. Это так сложно, искать ответы на простые вопросы. Как прекратить этот круговорот боли? Могу ли я встать, улыбнуться и просто уйти, сына забрав? Нет, вероятно, мне храбрости не хватит. А жить так, словно меня всё устраивает? Ответ тот же, только в этом случае нехватка силы духа скажется.

Чаще всего мне хочется другого, как мне кажется, самого оптимального варианта. Станет ли мама жалеть о содеянном, если меня вдруг не станет? Я сомневаюсь. Но мне очень интересно, что бы она испытала, увидев меня висящей на какой — нибудь грязной веревке. В ней вообще есть хотя бы капелька человечности?

— Мария! — ненавистный голос, вероятнее всего, зовет меня не впервые. Нажим в голосе Натальи Леонидовны чувствуется.

Во мне ни трепета, ни благоговения.

Вскидываю глаза, отрывая их от телефона, и смотрю в сторону мамы. Но не на неё. Картинка перед глазами плывет. Рябью идет, так отчаянно черти в голове моей пляшут.

— Как ты себя чувствуешь? — чуть мягче интересуется.

Взгляды всех собравшихся ко мне обращаются.

— Твоими молитвами. Как видишь, живу и радуюсь жизни, — вздергиваю руку и, растопырив пальцы, кручу ей так, чтоб кольцо все собравшиеся оценили.

Они и так видели. Но надо же счастье изображать.

Марк, не ожидая от меня такой прыти, закашливается и со звоном опускает приборы на стол.

— Маш, ты в порядке? — ладонь моего жениха ложится мне на плечо и я вздрагиваю.

Губы в улыбке растягиваю, она на оскал походит, но так даже лучше. Они ведь все любят людей ломать вместе с их жизнями. Вот и порадую их по случаю праздника.

В душе, если она ещё тут, — огонь. Я выгорела вся до остатка, осталась лишь оболочка.

Разница есть только в одном случае: с Серёжей или без него. В моем случае уже всё равно. Я сделала всё, чтоб его оттолкнуть.

Могу поклясться, он чувствует, сердцем знает, что я о нем круглосуточно думаю. Телефон, лежащий у меня на коленях, вибрирует. Всплывает уведомление о зачислении денежных средств.

Распахиваю глаза, и позабыв об окружающих, хватаю смартфон. Впиваюсь взглядом в короткое сообщение: «Соскучился по Коле. Купи ему что — нибудь в подарок от меня. И себе тоже. Поздравляю с помолвкой».

Перечитываю несколько раз. Больно, невыносимо больно. Не уверена, что готова вынести столько.

«Серёжа!» — кричу отчаянно. Беззвучно. С ужасом понимаю, сколько между нами мучительного огорчения.

Миражи перед глазами. Он словно рядом. Взгляд вижу его. В нем столько всего, что вынести нереально. Я слишком слабая для этого.

«Прощай, моя любовь. Прощай…».

Глава 37

Глава 37

Мария

До рождения сына я часто у Серёжи с ночёвкой оставалась, всегда якобы случайно. Стечение обстоятельств. Даже несмотря на то, что моя зубная щётка, полотенце, сменная одежда и белье у него в шкафу хранились.

Мы шутили, смеялись, болтали часами напролёт, готовили вместе… Наслаждались друг другом.

Почти каждый раз, когда мы приезжали к нему домой, он помогал мне выбраться из машины и, уже около подъезда, садил к себе на спину и тащил вверх бегом по лестнице, а когда был уставшим — мы ехали на лифте. Приходилось наклоняться низко — низко, плотно к голове Серёженьки прижимаясь, чтобы пролезть в проём и не удариться головой.

Господи… Как же мы это всё потеряли?

Всё, что мне сейчас остается — прокручивать в памяти воспоминания, одно за другим. Их так много, что могла бы не повторяться несколько лет. Но у меня есть любимые моменты, самые яркие. Закрываю глаза и тону в своем прошлом. Почему я раньше не знала, не подозревала, что без Серёжи мне физически плохо становится? Бесконечно прокручивала в голове пункты, из — за которых я себя несчастной чувствовала, но не думала о главном. Почему так? Скорее всего, ответ на поверхности — муж всегда был рядом в тяжелые моменты, несмотря на то, что я его отталкивала.

А что делать сейчас? Как справиться с душащим одиночеством?

У Серёжи потрясающее терпение. Чего обо мне не сказать. Когда меня накрывало, он просто подходил и заключал меня в свои медвежьи объятья. Его не смущали мои протесты и хаотичные подергивания. Мы сидели или лежали в обнимку до тех пор, пока я не успокаивалась.

Четыре недели без Сережи, как я это пережить вообще смогла? Мы не виделись четыре недели. За это время всего пару раз обменивались сообщениями. И то они сводились к моей благодарности за переводы.

«Спасибо. Получила».

«Ок».

Могла бы я подумать раньше, что между нами будет холод и пустота? Нет, никогда.

Без него каждый день бесконечным становится. И пустым.

Буду выглядеть малодушной, но всё же признаюсь — близость сына, его постоянное внимание, меня не спасают от боли и одиночества. Мы с ним много гулям, читаем, рисуем, но при этом душой я с Серёжей.

Ненавижу себя. Что я наделала? Тону в его объятиях не только ночами, но и днем, стоит только глаза закрыть. Но просыпаться по утрам всё же не хочется.

Я множество раз слышала истории, в которых семьи распадались потому, что родители одного из супругом «разводили» их. Не могла понять как это. Что надо сделать, чтоб человек был ведомым? А теперь я ходячий пример…

Тоскливо на душе становится. Боль укротить не выходит.

На момент нашего с Серёжей знакомства за мной вялотекущее ухаживал одногруппник — Борис. Мы с ним познакомились на подготовительных курсах, организуемых вузом для абитуриентов. Никогда не ходили на свидания, но пару раз пили вместе чай в кафетерии на территории университета. Я не подозревала о том, что мы с ним встречаемся ровно до того момента, пока он не нашел номер Серёжи и не попытался выставить меня в его глазах вертихвосткой и самой ужасной предательницей.

Серёже это не понравилось.

Несмотря на мои уговоры этого не делать, он встретился с Борисом, как он тогда сказал — «Мы просто поговорим».

По итогу, в ходе проведения переговоров они пришли к выводу, что Боря должен передо мной извиниться, что он сразу и сделал, в тот же день, и рассказать всем, кому успел гадостей про меня напеть, праву. Остается только гадать, что ему Сережа сказал или сделал, чтобы убедить. Никогда,