Половина пути - Юля Тихая

Меньше чем за год — шесть из шестнадцати. Дерьмовая статистика, что и говорить. И вместе с тем, шесть — это намного, намного больше, чем никого. А Брент служил здесь сколько, три года? Постоянный, говорил он, состав, играли в вист и деберц… а потом раз — и никого не осталось.

Наверное, это было очень трудно. Легко это быть не могло.

Девчонка приехала…

Ольша выдохнула силу, с сомнением пересчитала дремлющих в стороне тварей и снова взяла Брента за руку.

— Эта твоя игра, про драконов, то есть, тьфу… про способы сломать Стену. Это не совсем игра, да?

— М?

— Ты всерьёз об этом думаешь. Как это могло быть, почему, зачем…

— Ты так и не прочла мои бумаги.

Ольша потупилась. Брент давал ей свои документы дважды, но в первый раз она только коснулась огоньком оттиска силы внизу — пламя мгновенно потухло, подтверждая подлинность королевской печати. А потом она и вовсе полистала их только для вида, уж очень было неловко.

Он говорил, что фортификатор. Закончил Стовергскую школу, работал на Стене. Поручение…

— Меня вызвали с дамбы при водохранилище Вешеле, приказ королевича, — вздохнув, сказал Брент, явно погасив в себе желание просто вручить ей документы в третий раз. Шпарил он, как по написанному: — Провести неофициальную инспекцию, диагностика состояния стихийных конструкций, проверка корректности геодезических выкладок, оценка сохранности и целесоответствия… выдвинуть гипотезы о причинах прорыва, факторах, предложить путь совершенствования…

Ольша куснула губу. Это была большая работа, очень большая и очень важная. Почему вдруг её делает Брент, пусть и ученик какого-то там старика-профессора? Почему один — с огневичкой на частном контракте, а не толпой специально обученных стихийников?

Ольша ничего не понимала ни в подковёрных играх, ни в инспекциях. Зато она умела следовать приказам, и если приказ королевича был таков, значит, так и должно быть.

«Предложить путь совершенствования»… это ведь, наверное, там, наверху, не только про Стену думают. Там ещё и оценивают самого Брента.

— Если твой проект примут, ты вернёшься на Стену? Каким-нибудь… большим начальником?

Брент безразлично пожал плечами:

— Если позовут.

— А позовут?

— Почём мне знать?

— Это ведь… рехнуться как круто.

Брент снова пожал плечами. Он совсем не выглядел человеком, который мечтал о головокружительной карьере и красивых погонах. А вот внутри Ольши всё перевернулось. Может статься, она размазывала сопли по какому-нибудь будущему инженер-генералу, с ума сойти!..

Ну, вряд ли генералу, не в ближайшие годы, конечно. Но теоретически… один из ведущих фортификаторов на Стене… а он рубашки в реке стирает и бреется ножом, позорище.

— Да это неважно всё, котёнок.

Не важно? Это — не важно? А что важно-то тогда, каменный ты болван?!

Ольша задохнулась от возмущения, а Брент рассмеялся.

— Будет, не будет… какая разница. Пока вон едем, смотрим. Потом посчитаю, доклад ждут только к третьей неделе зимы. Я делаю, что должен, вот и всё. А там — ну, что-то решат. Но хотел бы я знать, как…

Взгляд Брента снова соскользнул на Стену. Прыщ остался чуть позади, но всё ещё был хорошо виден, и голубой огонёк плясал над унылым лугом немой памятью сотням сгинувших при взрыве людей.

— Но разве не было… расследования? Что, почему, зачем. То есть, это всё наверняка секретно, но должна же быть ясность…

— Пока была война, стихийникам и так было, чем заняться, — ворчливо напомнил Брент. — Что-то расследовали, да… наверняка искали информатора среди тангов, разбирались здесь. Но здесь погиб королевич, все конструкции рухнули, эти территории отбили почти год спустя. Тогда уже сложно было понять, что именно случилось.

Ольша машинально кивнула. При Стене всегда служил кто-то из королевичей, и если всем остальным дозволялись увольнительные и отпуска, то королевич находился на месте круглосуточно и без выходных. Его странная сила была всё равно что ещё одним депрентиловым рельсом, нанизывающим стихийные конструкции одну на другую. Связи здесь замирали в удивительно тонком балансе, когда одни узлы отталкивают другие, и от них расходятся узоры, как в металлической стружке вокруг магнитов. Живой ключик к величию Стены… На экскурсии им показывали, как здесь смешиваются стихии, и это было чудовищно красиво.

— А может быть, в этом дело? Может, его отравили, или застрелили, или стукнули по голове, конструкции рухнули, и тогда танги…

— Да он даже отлить ходил под охраной. И жетон его нашли. Королевич Нониль погиб при взрыве.

Ну да, сообразила Ольша. Даже если вдруг у королевича просто остановилось сердце — ну, бывает же такое с людьми? — едва ли танги успели бы жахнуть фугасом такой мощности раньше, чем поднялась бы тревога. А воздушная почта там в каждом коридоре… нет, это всё решительно невозможно.

— Вряд ли мы теперь что-то узнаем точно, — спокойно сказал Брент, — да и какая теперь уже…

Ольша нашла бы, что ему возразить, но вместо этого резко дёрнула на себя рычаг, вскочила на сиденье ногами и бросила:

— Четыре штуки, на одиннадцать часов.

Глава 3

Стихия сама выбирает себе любимчиков. Говорили, будто это чистая божественная воля; или стечение обстоятельств; или спонтанная мутация; или некие флюиды, которые вдыхает мать, и они меняют ребёнка в её утробе. В пользу последней теории были даже научные доводы: часто можно было отследить, что сразу у десятка мамочек какой-нибудь деревни Сосенки летом родились одни только стихийники, а вот осенью там уже рождались обычные дети.

Вопрос исследовали с большим интересом, и далеко не только из-за желания поднять долю одарённого населения.

Просто в любимчиках стихии ходили далеко не только люди.

Если воробушек вдруг обретёт власть над воздухом и сумеет научиться ей пользоваться, ничего особенного не произойдёт. Ну, может быть, он будет летать загадочными зигзагами или влепит сопернику за самочку воздушную оплеуху. Зайчик-огневик может обернуться лесным пожаром, если не встретится вовремя с какой-нибудь белкой-водницей. Мышка с талантом к земле создаст у себя в норке броневой бруствер по всем канонам постоянной фортификации и станет отстреливаться от лисы камешками. Словом, обычные развлечения в мире природы.

Совсем другое дело, если стихии приглянется хищник.

Потому что многие хищники охотятся на всё, что у них получается поймать. И неожиданная сила превращает вполне безобидную для человека шавку в чудовище.

Таких животных и называли тварями, и раньше с ними