Волшебная ферма попаданки, или завещание с подвохом - Кармен Луна

— Сила — это не громкость взрыва, — сказала я, повторяя его же слова. — Сила — это точность. Контроль.

Я снова взяла его руку и начала показывать. Медленно, терпеливо. Как учат ребёнка. Мы стояли так близко, что я чувствовала запах озона и грозы, исходящий от его кожи. Моё сердце колотилось, но я заставила себя сосредоточиться на уроке.

Я показала ему, как моя магия видит структуру капусты. Как можно не резать, а просто «попросить» её разделиться по волокнам. Без огня. Без разрушений.

Он смотрел на мои руки, на капусту, на меня. И в его глазах я видела не просто интерес. Я видела, как рушится его мир. Мир, где любая проблема решалась грубой силой. Он открывал для себя что-то новое. Что-то, чего не знала его древняя, могущественная магия.

Вечером мы сидели у очага. На столе стояло рагу из капусты, нарезанной криво, но с душой. Кейден ел молча.

— Значит, так, — сказала я, нарушая тишину. — Нам нужны правила. Правила совместного проживания. Пункт первый: кухня — моя территория. Любое применение магии здесь — только с моего письменного разрешения. Пункт второй: вся тяжёлая работа, требующая грубой силы, — ваша. Дрова, камни, починка сарая. Пункт третий: уроки магии — по расписанию. И мои, и ваши.

Он поднял на меня взгляд. — Справедливо, — кивнул он.

А потом он сделал то, чего я никак не ожидала. Он взял мою пустую миску и свою, встал, подошёл к нашему импровизированному рукомойнику и… начал их мыть. Неуклюже, разбрызгивая воду, но он это делал.

Я смотрела на эту картину: могущественный дракон, Хранитель древней силы, стоит у раковины и моет посуду. И я не выдержала. Я рассмеялась. Тихо, а потом всё громче и громче. Смеялась до слёз, до колик в животе.

Он обернулся и посмотрел на меня. И на его губах, впервые за всё время, появилась тень настоящей, тёплой, человеческой улыбки.

В этот момент я поняла, что наше перемирие стало чем-то большим. Мы действительно стали партнёрами. Очень странными, нелепыми, но партнёрами.

«Ну вот. Дожили, — подумала я, вытирая слёзы смеха. — У меня есть ручной дракон, которого я учу основам бытовой безопасности. Осталось научить его платить за коммунальные услуги и выносить мусор. И тогда, в принципе, можно и замуж выходить. Хотя нет. С замужеством, пожалуй, повременю. Слишком много нервов».

Глава 28

Прошло несколько дней нашего странного, негласного перемирия. Дней, наполненных до краёв неловким молчанием, случайными касаниями и тяжёлыми, многозначительными взглядами. Я привыкла к присутствию дракона на своей кухне. Почти. Я привыкла к тому, как он молча наблюдает за мной, и научилась делать вид, что мне всё равно. Хотя внутри у меня каждый раз всё сжималось в тугой узел.

Наш быт вошёл в колею. Утром он, с видом мученика, шёл колоть дрова (топором, как я и велела!). Я готовила завтрак. Днём мы занимались хозяйством. А вечерами… вечерами мы сидели у очага. Иногда он рассказывал что-то о мире за пределами нашей долины. Не личные истории, нет. Скорее, сухие факты, как из учебника истории. Но я жадно ловила каждое слово, пытаясь собрать из этих осколков цельную картину мира, в который меня занесло.

Всё было почти… нормально. Слишком нормально. И я знала, что скоро что-то случится. Моя внутренняя чуйка, отточенная годами работы с бюджетными сметами, вопила, что в нашем проекте «Выживание» не учтены все риски.

И она не ошиблась.

Беда пришла оттуда, откуда я не ждала. Её принесла Элина. Она вбежала в дом, её лицо было в слезах. — Эли! Цветочкам плохо! Они умирают!

Я выскочила во двор. Сердце ухнуло. Тот самый куст дикой розы у колодца, который ожил после нашего ритуала, тот, что первым подарил нам надежду… сейчас стоял почерневший, его листья скрутились, а бутоны поникли. Я подбежала к огороду. Картина была ещё хуже. Та часть земли, где мы сражались с колдунами, превратилась в серое, безжизненное пятно. И эта серость расползалась. Наши прирученные капусты-кусаки, стоявшие ближе всего к этому пятну, выглядели вялыми и больными. Их листья пожелтели.

Яд. Яд теневой магии, оставшийся после битвы, не исчез. Он пустил корни в нашу землю. Он отравлял её. Медленно, но верно.

В этот момент из дома вышел Кейден. Он посмотрел на мёртвую землю, и его лицо окаменело. — Теневая скверна, — прорычал он. — Я должен был догадаться. Она не исчезла с их смертью. Она вцепилась в землю.

Я закрыла глаза и посмотрела . Я увидела яркую, здоровую сеть сине-зелёной энергии, которая пронизывала нашу ферму. А в её центре было уродливое, пульсирующее пятно больного, гнилостно-зелёного цвета. И это пятно, как раковая опухоль, медленно разрасталось, пожирая здоровую магию.

— Что… что нам делать? — прошептала я, чувствуя, как ледяные пальцы страха снова сжимают моё сердце. Мы только-только начали строить наш мир, а он уже рушится.

— Её нужно вычистить, — сказал Кейден. Его голос был твёрдым, как сталь. — Если мы этого не сделаем, она отравит всю долину. И доберётся до источника.

Он имел в виду колодец. А я подумала о другом «источнике», который спал в подземелье у гнома. И похолодела ещё больше.

Мы вернулись в дом. Это был наш первый кризис в статусе «партнёров». И я видела, что Кейден тоже растерян. Его метод «ударить посильнее» здесь был бесполезен. Огонь мог уничтожить скверну, но он бы заодно испепелил и землю, превратив её в мёртвый шлак.

— Должен быть другой способ, — сказала я, открывая дневник Изольды. — Она не могла не предусмотреть такого.

Мы искали вместе. Сидя рядом, плечом к плечу, перелистывая страницы. И мы нашли. Глава называлась «Исцеление земли».

Это был не просто рецепт. Это был сложнейший, многоэтапный ритуал. Проект. С чёткими фазами и задачами.

«Первое. Изоляция, — читала я вслух. — Скверну нужно отсечь от здоровой земли магическим барьером, чтобы она не расползалась дальше. Работа для тонкой, структурирующей воли». Я подняла взгляд на Кейдена. Он молча кивнул. Это была моя задача.

«Второе. Очищение. Изолированную землю нужно прожечь чистой, концентрированной силой огня. Не яростью, но жаром. Сила должна быть велика, но точна, чтобы не повредить барьер и не сжечь то, что под землёй». Это была его задача.

«Третье. Возрождение. Выжженная земля мертва. Чтобы вернуть ей жизнь, нужна песня возрождения, идущая от