Кедр и гвоздика - Александра Дмитриевна Рябкина

Бежать.

Бежать и не оглядываться.

Она видела перед собой только дверь ванной. Сердце грозилось выскочить из груди. Микаэла чувствовала неминуемое приближение Адама. Он буквально дышал ей в затылок, когда она уже касалась ручки заветной комнаты. Микаэла вбежала внутрь и заперла дверь ванной на замок перед самым носом Адама, вызывая его грудной недовольный рев.

Трясущимися руками Микаэла открыла шкафчик над раковиной и выкинула из него все баночки и флакончики. Несколько из них разбились, царапая осколками и без того истерзанную кожу. Звон и шелест набатом били по вискам почти с таким же грохотом, как и сердце, но Микаэла нажала на небольшую черную кнопку, которую когда-то заставил ее установить Джо. Единственное, с чем Микаэла не согласилась, – это место установки. Ее телохранитель предлагал столешницу на кухне, но сама Микаэла испугалась, что когда-нибудь случайно ее нажмет во время готовки. Поэтому-то и выбрала ванную, о чем сейчас жалела. Слишком много времени ушло на то, чтобы добраться до кнопки. И если она все-таки доживет до прихода волколаков, то крепко обнимет своего неугомонного телохранителя, а после установит еще одну кнопку на кухне.

– Открой, милая, – взывал за дверью обманчиво ласковый голос, заставляя страх с новой силой подступать к горлу.

На трясущихся ногах, кое-как собрав последние остатки благоразумия, Микаэла заползла в ванну.

Это не помогло унять дрожь. Но, прижав коленки к груди, она чувствовала себя более защищенной. Громкие убийственные удары по двери вырвали новый приступ рыданий. Так страшно ей еще никогда не было. Микаэла знала, он хотел не просто наказать ее. О нет, Адам планировал убийство, ведь она так отравляла ему жизнь. Муж любил попрекать Микаэлу за все подряд, будто она была виновата в проблемах, которые то и дело обрушивались на его голову.

– Черт! – Град ругательств, за которыми послышался жалобный треск дерева. Дверь сдалась натиску ругару, и теперь Микаэла оказалась отрезана даже от призрачной надежды на спасение.

Из своего угла она видела только пылающее гневом лицо бывшего мужа. Теперь уже никогда Микаэла не сможет забыть звериный оскал Адама, который так и кричал: он разорвет ее этими клыками на маленькие кусочки, чтобы даже родители не смогли ее опознать.

– А вот и я, дорогая. – Медовый голос Адама заставил Микаэлу зарыдать навзрыд. Ей некуда деваться, и мысленно она уже прощалась со всеми, кого любила. И молилась, чтобы ее смерть оказалась быстрой. Микаэла зажмурилась в ожидании, когда Адам выругался, а его шаги стихли. Он должен был уже стоять прямо перед ней.

Но его рука так и не прикоснулась к Микаэле.

Наступила долгожданная тишина. Микаэла больше не слышала ни его шагов, ни биения чужого сердца. Ни-че-го. Но она не позволила себе обмануться и даже под дулом пистолета не открыла бы глаза.

Тишина.

Мертвая и всепоглощающая тишина заставила Микаэлу прислушаться. И в ответ она не услышала ничего, кроме шумно ударившейся о стену входной двери, словно кто-то ее вышиб. Облегчение накатило с такой силой, что приблизило к потере сознания.

Майкл слышал тихий угрожающий мужской голос и звук падения телефона Микаэлы. Этого было достаточно, чтобы он выскочил из своего кабинета. В это время суток в Вегасе на дорогах происходило безумие, которое очень сильно задержало бы Фостера. Поэтому он… просто побежал.

Майкл бежал по улицам, попутно набирая номер охраны отеля Микаэлы. Он узнал его недавно, но был уверен, что никогда им не воспользуется. На нее кто-то напал. Эта мысль пульсацией отдавалась в висках Майкла. Человеческая охрана ему не поверила, да и сам Майкл не верил в то, что услышал на том конце телефона прямо перед тем, как смартфон его нареченной отключился. Муж? Муж Микаэлы? Но он же был мертвее мертвого!

И только когда Майкл оказался возле отеля и увидел резко тормозящие у входа автомобили телохранителей и Винсента, страх за Микаэлу окатил его ледяным потоком. Перед глазами стояла пелена, а в ушах звенело, пока они вместе поднимались на лифте. Никто не проронил и слова. И только Джо, нервно сжимая и разжимая кулаки, что-то рычал себе под нос. Он был похож на натянутую тетиву, если бы та умела скалиться и выпускать когти.

Джо молниеносно достал из кармана ключ-карту и открыл дверь, и Майкл сразу почувствовал яркий запах крови Микаэлы. Это ощущалось так, будто кто-то ударил его под дых арматурой, заволакивая глаза красной пеленой ярости. И он бы разгромил весь пентхаус к чертям собачьим, если бы не услышал сдавленные всхлипы из ванной. Это в одно мгновение остудило его пыл. Он настолько сильно хотел найти жену, что в груди щемило.

– Я лучше… – Винсент осекся, поймав предостерегающий взгляд Джо.

– Мике будет спокойнее с ее парой, – сдерживая рвущийся наружу рык, просипел Джо. – А мы пока проверим камеры видеонаблюдения, чтобы понять, что здесь произошло.

– Я тоже должен это увидеть. – Майкл кинул быстрый взгляд на Джо и успел заметить, как тот кивнул. – Но только когда Микаэла придет в себя.

– Она тоже захочет это увидеть. – Джо тяжело вздохнул.

– Зная ее, да.

Будто читая мысли волколака, Майкл направился в сторону изуродованной двери – кто-то бил по ней с нечеловеческой силой, из-за чего теперь она куском дерева валялась рядом с проходом. Злость новой вспышкой ослепила Майкла настолько неожиданно, что ему даже пришлось остановиться. Очередной сдавленный всхлип дернул его нервы за ниточки. Майкл знал, что в тяжелые моменты нет ничего более успокаивающего, чем присутствие нареченного рядом.

– В этом нет смысла, – рыкнул Винсент. В языке его тела читалась оглушительная ненависть, которая подпитывалась эмоциями внутреннего зверя. И Майкл был с ним согласен. – Я узнаю2 этот запах.

Джо посмотрел на старшего брата Микаэлы так, словно тот слетел с катушек. Майкл даже подумал, что волколак опровергнет предположение Винсента, но Джо лишь сильнее сжал челюсти.

– Дьявол! – Если бы не желание оказаться возле жены, он бы непременно что-нибудь сломал.

В воздухе витал давно забытый запах, возвращавший Майкла в миг той короткой встречи с Адамом. В мире перевертышей запах являлся подобием отпечатков пальцев, которые невозможно подделать. За шлейфом гвоздики и дорогого одеколона Майкл учуял аромат черной смородины. Он мог принадлежать только одному перевертышу. Адаму Беллафонте.

Майкл приблизился к ванной комнате. Дверь была выломана, но он не предполагал, что найдет за ней настолько израненную и трясущуюся от рыданий Микаэлу. Она, запуганная и дрожащая, сидела на дне ванны и прижимала к себе колени.

– Мика.