Советница короля, или Вредные советы заразительны - Ольга Обская

принимают за тайнанку. Так совпало, что у неё в точности такие глаза. Кроме того, у чистокровных тайнанок есть особый знак на груди — родовая отметина. И вот тут любопытная деталь. Считается, что наличие знака однозначно свидетельствует и о наличии чар. Если такая тайнанка захочет, охмурит кого угодно. Правда, сам Кристофер ставил под сомнение это утверждение. Он считал, что никаких чар не существует. Просто тайнанки от природы очень привлекательны. Он так и написал в своём дорожном дневнике: “Природа будто специально создала их для услады глаз и любовных утех”.

Далее повествование переключилось на удивительную флору и фауну Тайнанских островов. Она была полна опасностей, особенно для чужаков. К примеру, с виду самый безобидный цветок мог выстреливать ядовитыми семенами-иглами, стоило к нему приблизиться. Но сами тайнанцы сумели найти гармонию со своей природой. Путешественник утверждал, что тайнанские колдуны и колдуньи умеют изготовлять удивительные зелья и снадобья из местных растений. А по вечерам они проводят странные ритуалы, собираясь у костра возле хижины главной колдуньи. Кристофера, естественно, не приглашали поприсутствовать на этом мистическом действе. И он видел происходящее только издалека.

Было в книге и несколько слов о необыкновенных бабочках-певуньях, живущих в самых непроходимых дебрях тайнанских лесов. Рассказывают, что своим изумительным пением они привлекают удачу, правда, даже среди тайнанцев мало кому выпадала возможность насладиться их необыкновенными голосами, потому что бабочки-певуньи почти перевелись.

Дочитав до этого момента, Лида мысленно произнесла в свой адрес пару забористых слов. Держать в своих руках такую редкость и упустить? Она ведь даже рассмотреть как следует не успела, что же в итоге вылупилось из кокона. Эх…

Сегодня Йон-Ален проснулся гораздо позже, чем обычно, и если бы не раскаты грома внезапной утренней грозы, то спал бы, наверное, ещё дольше. Вообще-то, он любил вставать с рассветом — утром ему лучше работалось, но с некоторых пор разные обстоятельства, связанные с его новой советницей, мешали ему вести его привычный образ жизни.

Едва он начал работать с документами в своём кабинете, как явился секретарь и доложил:

— Ваше величество, наш лекарь Сильван уже более двух часов крайне настойчиво просит вашей аудиенции.

Никогда раньше Йон-Ален не замечал, чтобы Сильвану было свойственно нетерпение. Видимо, разговор действительно безотлагательный.

— Хорошо. Пригласи.

Лекарь переступил порог кабинета с таким серьёзным и озабоченным выражением лица, какое Йон-Ален видел только раз — когда в замке случилась эпидемия чихательного недуга.

— Что-то случилось?

— Да, — Сильван сел напротив. — Я крайне обеспокоен тем, что происходит в замке.

— А что происходит в замке?

— Повальное и систематическое нарушение врачебных предписаний многими, если не всеми, обитателями замка.

— Ты о новом блюде, которое вчера подал на полдник Флоренс? Так ли уж оно опасно для здоровья? — усмехнулся Йон-Ален.

— Дело не только в этом. Хотя и в этом тоже. Однажды употреблённое несбалансированное блюдо возможно и не нанесёт серьёзного вреда здоровью. Но если это станет системой, то вред будет ощутимым. Я уже не говорю о том, насколько опасным является нарушение естественных ритмов организма, таких как период сна и бодрствования. У меня есть вполне обоснованные подозрения, что в последнее время вы перестали придерживаться моих предписаний, — выражение лица Сильвана стало ещё более мрачным и недовольным. — Но самой злостной нарушительницей является ваша советница. Известно ли вам, что в её комнате всю ночь горел свет, хотя я предписывал ей отправляться ко сну в девять.

Выходит, Лидия провела бессонную ночь? Йон-Ален ощутил крайнее любопытство, чем была занята его советница. Он вспомнил, что когда после их совместного ужина они возвращались в замок, она потребовала от него установить расписание пользования королевскими купальнями. “Должна же я иметь возможность принять ванну, не опасаясь, что застану в ванне вас?!” Она так упоительно возмущалась, что Йон-Ален уступил ей очередь — отдав купальни в её распоряжение на целый час. Он даже не отказал себе в удовольствии представить, как она нежится в ванне. Но что же заставило зеленоглазую бестию после омовения отложить сон?

— Скажу больше, — продолжал возмущаться Сильван. — Именно она и её вредные советы и являются основной причиной пошатнувшегося порядка. Если не принять меры, здоровью обитателей замка может быть причинён серьёзный вред…

— Что ты предлагаешь? — перебил его Йон-Ален.

— Ей нужен строгий и одновременно заботливый муж, который проследит за выполнением всех предписаний, чем сделает её образцом для подражания.

— Муж? — Йон-Ален был изрядно удивлён, в какую сторону зашёл разговор.

— Да. Я имею в виду себя.

Глава 39 — о том, почему нужно спешить

Обычно разговоры Йон-Алена с лекарем крутились вокруг здоровья верноподданных, но никогда не касались брачных тем. Иногда Сильван обращался с просьбой профинансировать из королевской казны какое-нибудь важное исследование, и если Йон-Ален находил его аргументы убедительными, вполне мог выделить разумную сумму. Справедливости ради стараниями лекаря в замке почти никто никогда не болел, поэтому Сильван и снискал славу хоть и очень строгого, но разумного и опытного целителя. Никому бы и в голову не пришло упрекнуть его в импульсивности, но сегодня он проявил совершенно неожиданную черту характера.

— Мы с вашей советницей будем чудесной парой… — продолжил он мысль.

— Подожди, — перебил Йон-Ален, — не слишком ли ты спешишь? Ты уже говорил с Лидией на эту тему? Она согласна?

— Естественно, она согласится. Я не мог не заметить её искреннюю симпатию в мой адрес. Но прежде чем с ней говорить, я посчитал правильным заручиться вашим согласием. Нашу с ней беседу я как раз и хотел бы начать с того, что получил от вас благословение на этот брак.

Обычно Йон-Ален вполне благосклонно шёл на просьбы благословить брак своих ближайших верноподданных при наличии взаимной симпатии брачующихся, но в этот раз у него почему-то не возникло ни малейшего желания, каким-либо образом облегчать Сильвану дорогу к семейной жизни.

— Я признаю, что дева невероятно привлекательна, но всё же считаю твоё решение поспешным.

— У меня есть причины поспешить, — заверил Сильван. — Для вашего же блага.

— Для моего блага?

— Да. Вы, наверное, слышали, что замок считают проклятым, с тех пор как… эм… случилось то, что вы запретили обсуждать. Возможно, слухи о проклятии далеки от истины, но что если всё так и есть. Не зря же после клятвопреступления перед первозданными водами никто не решается снова произнести брачную клятву у