Развод с императором драконов - Юлия Сергеевна Ханевская

И я вдруг поняла: это не была атака. Это была защита. Лаэнтор узнал врага. Узнал… Тьму, что оплела дракона.

— Рэйдар… — я трясла его за плечи. — Очнись же…

Он не шевелился.

Я попыталась хоть чуть-чуть его приподнять, но руки дрожали, и в груди уже закипал страх. Да и вес императора был тяжелым, тело неподатливым, словно оно стало уже частью каменного пола.

— Помощь… мне нужна помощь!

Я вскочила, распахнула дверь настежь и крикнула во все горло:

— Мартен! Ания! Скорее сюда! Помогите!

Через какое-то время они ворвались в покои: Мартен с ножом для резки капусты в кулаке, Ания с растрепанными волосами и широко распахнутыми испуганными глазами. Не удивительно! Мой вопль мог означать что угодно, и они скорее всего подумали о самом худшем.

— Слава богам, с вами все в порядке!

Мартен осекся и замер, увидев лежащего на полу императора. Ания сдавленно выдохнула и закрыла рот ладонью.

— Он просто… — я судорожно вздохнула. — Он упал. Вернее, его что-то ударило. Магия… Возникла просто из ниоткуда! И это точно была не я...

Мартен нахмурился, подошел ближе и посмотрел на стены.

— Лаэнтор… среагировал. Вы же вернулись… Наследница. Хозяйка.

— Он защищает вас, госпожа, — тихо добавила Ания. — От него.

— Но он… — я перевела взгляд на Рэйдара. — Он император! Я должна помочь ему. Пока не поздно.

Мы втроем, не теряя времени, подняли моего бывшего мужа и уложили на кровать. Одежда его была плотной и максимально закрытой, плащ все еще хранил запах полета, но даже сквозь эту ткань ощущался холод тела. Драконий огонь угасал — медленно, но неотвратимо.

Я села рядом, провела пальцами по его щеке.

Кожа — бледная, почти серая. Тонкие, едва заметные черные вены проросли под кожей. Они оплетали глаза, разбегались к вискам, стекали по шее, и… пульсировали. Я потянулась к ним, хотела коснуться, но что-то внутри остановило — не страх, нет. Осторожность.

Как будто передо мной был сосуд с ядом.

И вдруг… они начали исчезать.

Я замерла.

Один за другим, темные капилляры отступали, растворяясь в глубине кожи.

— Оно… уходит, — прошептала.

Но радость была преждевременной. Что-то… не так.

Я подалась вперед, расслабила ворот, расстегнула застежку — и ахнула.

Чернота никуда не делась. Она сжалась в центре его груди. Как рой змей, свернувшихся в клубок — густая сеть вен тянулась к сердцу. Она билась с каждым ударом пульса, словно живая. И с каждой секундой казалась темнее.

Холод пробежал по позвоночнику.

Я не знала, что делать и сколько времени у нас осталось.

Тьма уже нацелилась на его сердце. Еще немного — и она заберет все.

Я сидела, не в силах оторвать взгляда от темных жил на его груди. Вены, пульсирующие с каким-то зловещим ритмом, будто нашептывали: еще немного — и все закончится.

Он был жив. Пока. Но я знала — эта магия не просто держит его в плену. Она рушит, ломает изнутри. И если разрушит окончательно… тот, кого я помню, больше никогда не проснется.

Он может умереть. Или… очнуться совсем другим.

Я судорожно вздохнула, растерла лицо ладонями и вдруг… почувствовала зов.

Глухой импульс, поднимающийся из недр Лаэнтора. Не звук, не голос — скорее ощущение, вибрация, пробегающая по костям. Как раньше, в ритуальном зале. Когда замок сам впервые привел меня туда.

Сейчас — звал снова.

Словно мог помочь в сложившейся ситуации, но, чтобы принять его помощь, нужно было спуститься в подземелья.

— Присмотри за ним, — слова сами слетели с языка. — Я должна отлучиться на нижние этажи.

Я резко встала и двинулась к выходу.

Ания вскинула на меня глаза, испуганные, полные тревоги.

— Госпожа Элира, но вы одна…

— Я с вами! — уверенно шагнул ко мне Мартен.

— Нет, не нужно. Останься здесь — вдруг его величество очнется и поведет себя… непредсказуемо. Ты должен будешь защитить Анию.

— Госпожа… — еле слышно прошептала бедная женщина, побелев от страха.

Я мысленно отругала себя, прежде чем добавить:

— Все будет хорошо. Я должна спуститься одна… это важно.

Задержавшись на пороге, я в последний раз оглянулась.

Рэйдар лежал бледный, почти безжизненный. Его лицо вдруг показалось мне чужим.

Нельзя терять время.

Я шагнула в коридор и поторопилась по лестнице вниз — навстречу странному зову, древней магии и родовой памяти, что веками хранилась в этом замке.

Навстречу ответу.

Каменные стены встречали холодно, настороженно, будто я и не проводила всю зиму в подземной библиотеке, не ступала в ритуальный зал. Лаэнтор вел меня вперед, но в воздухе стояло тревожное ожидание чего-то.

Я шагала быстро, почти не чувствуя ног, держась за шероховатую поверхность стен, как за якорь. С каждым поворотом, с каждой ступенью сердце стучало все быстрее.

Миновала знакомую арку, проскользнула мимо зарешеченной ниши, задержалась у темниц, где когда-то томились пленники. Цепи все еще висели на стенах — заржавевшие, но не забытые. Один взгляд на них — и в груди сжалось.

Камень здесь помнил слишком многое.

Я раньше пыталась убедить себя, что Тал’ларены были лишь верными подданными правящего рода драконов. Но теперь, после нападения виверна… после того, как он выманил меня и пытался утащить , — я больше не могла лгать себе.

Мы пытали их. Пытали и допрашивали. Не потому что времена были тяжелые и приходилось выживать. А потому что нам это приказывали. Драконы.

Даже спустя века, эта древняя ненависть оставалась жива. И в том лесу виверн не просто ранил — он отравил меня, магически, целенаправленно. Раз не удалось похитить, так решил уничтожить — как последнюю Тал’ларен.

Я с трудом проглотила горький ком в горле и пошла дальше.

Лаэнтор вел меня куда-то, и судя по тому, что путь я узнала, целью была библиотека. Я видела там книги о проклятьях, о разрыве связей, о древней магии крови. Они могли быть полезны — именно там я могла найти способ снять с Рэйдара тьму, охватившую его изнутри. Наверное, замок и пытался мне это сказать.

Меня охватила уверенность, показалось, что я все поняла. И в этот самый момент зов исчез — оборвался буквально на середине пути.

А на повороте коридора вглубь замка возникло сияние. Золотисто-белое, живое, словно дыхание самого Лаэнтора.

Я замерла.

Свет исходил от третьей двери .

Той самой, что всегда оставалась закрытой. Той,