Ляля для босса. Это наша дочь! - Саяна Горская

В зеркале заднего вида ловлю личико спящей Сони. Как же я ей завидую, а. Не знает человечек забот и печалей.

Соня сводит хмуро бровки над переносицей, беззвучно шевелит губами.

Похожа она на меня?

Похожа.

А может, я ловлю призраков и выдаю желаемое за действительное.

Когда тебе двадцать, диагнозы бесплодия тебе до фени. К тридцати тревожные мысли периодически мелькают в голове, но надолго там не задерживаются. И чем ближе к сорока я приближаюсь, тем отчётливей созревает во мне желание оставить после себя какой-то значимый след.

Не в истории, нет.

Я не стремлюсь в учебники.

Однако мне хочется иметь детей. Чтобы передавать им свои знания, чтобы смотреть их глазами на мир, который кажется уже наскучившим и осклизлым.

Дети – они ведь всё меняют.

Взять Куравина, к примеру. Он до появления дочерей был просто помешан на работе. А после – ожил.

Тамерлан до Василиски был в тотальном тупике. Развод, разбитое сердце, глубокое разочарование. А после – ожил.

Я тоже ожить хочу.

Переключиться на что-то действительно важное, потому что компания, вокруг которой раньше было сосредоточено всё моё существование, больше не приносит удовлетворения.

Сделки, контракты, новые разработки…

Зачем оно нужно, если некому будет это передать?

В окно стучат.

Тёма стоит надутый. С видом человека, которого заставляют делать то, что он терпеть не может.

Рукой показываю ему, чтобы садился на переднее.

Он заваливается в машину, пристёгивается.

– Ну что, поехали?

– Поехали, – бурчит, тут же вытаскивая телефон.

Увлечённо что-то печатает.

Кошусь в его экран, но Тёма ревностно разворачивает телефон так, чтобы мне отсвечивало.

– Как дела с твоей дамой сердца?

– Нормально.

– Проводил её до дома?

– Угу…

– Ну? Похвастаешься?

– Угу. Она меня в гости позвала.

– Шик! Когда?

– Сегодня, – закатывает Тёма глаза.

А-а-а… Ясно, почему фейс такой недовольный.

– Тём, ну сорян. Никто ж не знал, что у тебя планы. Посидишь сегодня у Тамерлана.

– Мхм.

– Ты не рад?

– Чему радоваться? – Огрызается. – Тому, что я буду торчать у твоих друзей?

– Они хорошие люди.

– Ага…

– Ты же понимаешь, что я не могу отвезти к ним только Соньку. Она может начать нервничать, если рядом не будет кого-то из знакомых. А Варе тоже нужно немного отдохнуть.

Он вздыхает, сдаваясь.

– Да ладно… Понял я, – и всё равно обиженно складывает руки на груди.

Да, сложно ему. И сестре помогать, и свою жизнь не запускать.

А первая любовь – она ведь важная самая. Это для нас, для взрослых, это глупости и детский лепет.

А для Тёмки это первые серьёзные чувства.

Паркуюсь у своего дома.

Забираю Соньку. Тёма молча плетётся за мной.

– Не кисни, мужик. Сводишь свою барышню на ужин, она тебе всё простит.

– На какие шиши?

– Я проставляюсь, – примирительно взлохмачиваю его волосы.

Тёма заметно расслабляется и даже чуть улыбается мне, но тут же снова претворяется ежом.

Ладно, будь в привычном амплуа. Кто я такой, чтобы тебя воспитывать?

Поднимаемся на лифте вверх.

Дверь открывает Тамерлан.

– О, гости! А мы заждались! Тёма, здорова, – Там тянет руку.

Тёма коротко жмёт и проскальзывает в квартиру. Буравит напряжённым взглядом стену перед собой.

Тамерлан многозначительно моргает мне.

Сложный возраст, чо, – так же многозначительно пожимаю я плечами.

Тамерлан хмыкает.

– Тём, ты в «Хогвартс» уже играл?

– Нет.

– Огонь, тогда вместе порубаем. Или можно мочить зомби. Я чипсов купил, ништяков всяких… Оттянемся, как мужики.

Тёма поднимает на него недоверчивый взгляд.

– Правда?

Тамерлан хлопает его по плечу.

– Конечно. Мы, старпёры, тоже умеем веселиться. Давай, раздевайся и проходи.

Тамерлан забирает у меня Соньку.

– Если что – звони. Я на связи.

– Нормально всё будет, папаша. Я на опыте уже, – Тамерлан ловко одной рукой расстёгивает на спящей Соне комбез. – Иди, развлекайся. Только сильно костями не греми, не пугай свою женщину.

– Дурака ты кусок.

– Взаимно. Всё, вали, нас «Хогвартс» и чипсы ждут.

Невежливо оттеснив меня за порог, Тамерлан захлопывает дверь.

Глава 35

Стас.

Снова стою у дома Варвары.

Кошусь на часы на запястье.

Подъезжает машина курьерской службы. Из неё выходит мужчина, нагруженный коробками. Это для Вари доставка. Он набирает номер на домофоне, жмёт кнопку. Дверь открывается, курьер заходит, и тут же выходит Марьяна.

Останавливается, оглядываясь по сторонам. Из её рта вырывается клубок пара.

Сигналю, обозначая своё присутствие.

Она оборачивается, и её лицо мгновенно меняется – на нём появляется любопытство и хитрая улыбка.

Походкой от бедра она тащится в мою сторону. На таких экстремальных каблуках, что мне самому становится больно, когда я думаю о её несчастных голеностопах.

Марьяна садится на переднее сиденье, поправляет свой меховой воротник.

– Вот уж не думала, что мы снова встретимся.

– Я бы не возражал, если бы так оно и было.

– Но ведь ты настоял на встрече. Не я.

– Не догадываешься, почему?

Марьяна с вызовом закусывает нижнюю губу.

Молчит.

Я пытаюсь в её чертах разглядеть Варю. Хоть одну схожую деталь.

Но нет, они диаметрально разные. Находятся на противоположных концах спектра. Если Варвара живая и искренняя, то Марьяна пластиковая и искусственная. И дело не во внешности даже.

В подаче.

В энергетике.

В том, как человек двигается, смотрит и говорит.

Варя – ветер, приносящий свежесть.

Марьяна – раковая опухоль, которая постепенно вытягивает жизнь из всех, кто попадается ей на пути.

– Ты крутишь роман с моей сестрой?

– Это тебя не касается.

– А я-то думаю, с чего вдруг какой-то фирме разоряться на такую элитную квартиру. А оно вот что, оказывается… Наш известный меценат вмешался. Пожалел убогую. Ты и встречаешься с ней из жалости, да?

– Не нужно проецировать на сестру свои комплексы, Марьяна.

Она улыбается, но её цепкий взгляд изучает меня, как сканер.

– А сестрица-то не промах. Всё-таки развела тебя на деньги, – ядовито.

– Варя у меня ничего не просила, – парирую холодно. – Это исключительно моя инициатива.

– О, Стас! В этом и заключается коварство женщины – мы умеем вложить в голову мужчины мысль так, чтобы он был уверен, что это его инициатива . Мы сёстры, Стас. И если ты думаешь, что она