Мать и дочь. Синхронная любовь, или Французские амуры против американских эротов - Луиза Дегранж

Бедная аспирантка не смогла закончить роковой вопрос.

Тина Маквелл обняла подругу.

– Да жив, жив твой спаситель.

– Ти, это правда?

– Еще какая правда. Эта сучка угодила ему в предплечье. Сквозное ранение, даже кость не задета.

– Хорошо, не в сердце…

Глорию Дюбуа заколотила мелкая противная дрожь.

Тина Маквелл набросила на плечи аспирантки плед, заботливо оставленный бригадой экстренной помощи.

– Но тебе-то, Гло, сучка метила точно в грудную клетку.

– Да, прямо… снайпер какой-то… эта племянница Брауна.

– И не говори – библиотекарше пуля точно в лоб, двум первокурсницам разворотила грудные клетки, и только третью увезли в реанимацию!

Тина Маквелл из термоса с эмблемой службы экстренной помощи налила в пластиковый стакан горячий крепкий горький кофе.

– На-ка, глотни скорее.

– Да, тр-р-р-яс-сет неимоверно.

Тина Маквелл тоже приняла дозу кофе и, взбодрившись, продолжила отвлекающий лепет.

– Представляешь, Браун сам тренировал племянницу в стрельбе… Так, на всякий случай… Боялся, что девочку изнасилуют!

– А зачем… она… устроила… пальбу?

– Наверное, крыша съехала.

– Бедный толстяк.

– Ни фига не бедный! Надо было лучше оружие хранить! А то, видите ли, держал револьвер у себя в спальне рядом с кроватью.

– Ти, а ты… откуда… знаешь… такие… интимные… подробности?

– Помнишь, в Парке я тебе говорила, что Браун делал мне предложение?

– Руки… Сердца… И кобуры.

– Ну, я разок проверила возможного суженого на сексуальную потенцию.

– И как?

– Кое-как натянул на удовлетворительную оценку.

Помолчали.

Кофе и плед согрели аспирантку.

А Тина Маквелл возобновила вербальную психотерапию.

– Хорошо, что сучка не взяла еще запасную обойму.

– Ти, ты, как всегда, права..

– Впрочем, Гло, недаром говорится: что ни делается – все к лучшему.

– Поясни толком.

– В общем, Брауну светит огромный штраф и даже, возможно, тюрьма.

– И ты решила исключить невезучего охранника из потенциальных женихов?

– Наоборот, Гло… Ему сейчас понадобится такая сильная и терпеливая супруга, как я.

Тина Маквелл скромно потупилась.

– Тем более, племянница уже никогда не вернется в его дом.

– Надеюсь, ты обеспечишь достойное хранение огнестрельного оружия.

Внезапно пошутив, Глория ощутила, как постепенно к ней возвращается былое состояние, но без эйфории, восторженности и нетерпеливого ожидания непременного счастья.

Тина Маквелл ответила, как всегда, язвительно:

– Гло, но ты, по-моему, единственная сорвала в этой трагедии джек-пот.

– Не я, а он.

Аспирантка грустновато улыбнулась, разглядывая подол голубого платья, испорченный темными пятнами.

– Мужчина, достойный женщины из рода Дюбуа.

– Ребята из экстренной помощи сказали, что этот неуклюжий медведь принял единственно правильное решение, свалив тебя на пол.

– Медведь?

– Ну да, русский медведь.

– Русский?

– Конечно же русский.

Тина Маквелл рассмеялась.

– Ты же знаешь, что русских ни пуля, ни штык, ни атомная бомба не берут.

– Да, живучая порода.

– Но я лично считаю, американец на месте русского поступил бы не так.

– Уточни.

– Американец не стал бы закрывать собой одну-единственную жертву.

– Почему?

– Американец кинулся бы на убийцу.

– Тонкое замечание.

– Русский спасал только тебя, а американец постарался бы обезоружить маленькую сучку.

Снова помолчали.

Кофе в термосе кончилось.

Тина Маквелл погрузилась в задумчивость, то ли рассчитывая шансы гипотетического американца уцелеть, то ли вспоминая, сколько полезных квадратных метров в доме Брауна.

Глория, поплотней закутавшись в плед, задала чрезвычайно глупый вопрос:

– Ти, а русского наградят?

– Чем?

– Ну, медалью Конгресса.

– За спасение аспирантки – вряд ли.

Тина Маквелл не изменила себе и на этот раз.

– Ты же не Президент Соединенных Штатов.

– А жаль – он достоин самый высокой награды.

– Дурочка, лучшая награда ему – это ты!

– Сомневаюсь.

– Думаешь, он спас тебя из простого альтруизма?

– Ты намекаешь, что я все-таки ему понравилась в новом платье?

– Наверняка!

– А вдруг русский проявил элементарное мужество и благородство из-за своего характера и темперамента, а не из-за моих голубых глаз?

– Это, Гло, теперь не имеет никакого значения. По крайней мере, у тебя будет хороший повод для близкого, весьма близкого знакомства.

– А вдруг он совершил это, все-таки влюбившись, – хотя бы чуть-чуть, но влюбившись?

– Ну, это надо спрашивать не у меня.

Тина Маквелл обняла настрадавшуюся подругу.

– А у кого?

– Наверное, у них.

Хитро улыбаясь, Тина Маквелл ткнула пальцем в сторону купола.

– Пусть отчитаются за такой дикий и жуткий роман!

Шаловливые эроты виновато потупились и зарозовели от стыда.

И лишь пухленькие купидоны сделали вид, что ни в чем, ни в чем не виноваты…