Мэри Поппинс для квартета - Тереза Тур

— Ты не ударилась? — обеспокоенно спросил мужчина.

— Нет, — дочь смотрела на него исподлобья. Спустя мгновение, собравшись с духом, она добавила: — Вы зачем маму расстраиваете? Она и так устала за этот год.

— Понимаешь, девочка…

— Маша!

— Понимаешь, Маша, мне нужна помощь твоей мамы. И я предложил ей работу на лето. Очень высокооплачиваемую работу. Но она отказывается. Значит…

— Нужно оставить меня в покое! — рявкнула я. — У меня — отпуск!

— Ничего подобного. Надо предложить то, что вас заинтересует.

— Да зачем я вам понадобилась?!

— Вы справились с моими близнецами. И они с уважением и симпатией отзываются о вас. Кстати, об единственном взрослом из их окружения. Значит, вы справитесь с любой ситуацией.

— Послушайте. — Усталость внезапно накатилась на меня. — Я не хочу справляться с ситуациями. Не хочу работы и не хочу предложений. Я хочу просто выспаться. И все.

— Вынужден настаивать. И… скажите: что вы хотите за полчаса вашего времени, которое я потрачу, чтобы обрисовать проблему, с которой я пришел к вам.

— Ни-че-го.

Я подхватила свой самокат, Машка — доску и мы пошли прочь из парка, злясь на этого господина, что своей бесцеремонностью и дурацкими требованиями испортил нам первый вечер отпуска.

— Ладно, — раздалось у нас за спиной.

Какой настырный!

— Зайдем с другой стороны. Вы же общались достаточно плотно с моей экономкой, Инной Львовной.

— Да, — вот тут я стала осторожной. Женщина была симпатичная, добрая, по- настоящему привязанная к мальчишкам.

— Она очень много лет служит у меня, но… Вы же понимаете — я зол на нее. Она участвовала в обмане. И все-таки она работает на меня, а не на моих сыновей.

— И что вы предлагаете?

— Я ее не увольняю. Даже не наказываю по деньгам. А вы меня выслушаете.

Мы переглянулись с Машкой. Тяжко вздохнули.

— Только выслушать, — уточнила я. — Я ни на что не соглашаюсь, просто выслушиваю.

Он устало кивнул. И я поняла вдруг, что и у него этот год был насыщенным. И сон для него был такой же роскошью, как и для меня.

— Могу я рассчитывать на ваше молчание в том случае, если мы не договоримся? — он устало потер глаза. Удивительно — как только он перестал что-то из себя изображать, в голос вернулось коньячно-бархатное очарование.

— Безусловно.

— Только я не пойду кататься, — решительно сказала дочь. — Я должна знать, во что вы втягиваете маму.

— Все законно. И принесет твоей маме много денег, если она согласиться.

— «Если» — хорошее слово, — процитировала дочь мультик про Геркулеса.

— Но пока мы все не обговорили с твоей мамой, я вынужден настаивать на конфиденциальном разговоре.

— Я не болтушка.

— Вынужден настаивать.

Машка поджала губы. Я улыбнулась — и дочь моих ожиданий не обманула.

— Дело в том, что если мама не пошле…

— Маша.

— Прошу прощения. Если мама не…

— Согласится, — подсказала я своей девочке, что разрывалась между «не бортанет» и «не пошлет» и как-то запуталась, как ей поприличнее выразить свои совершенно правильные мысли.

— Короче. Мама все равно мне все расскажет, потому что она не согласится и не откажет, пока не обсудит со мной. Так что можно существенно сэкономить время.

Господин Томбасов усмехнулся. Красивые губы дрогнули.

— Покорен вашей логикой, Маша.

Я улыбнулась: конечно, покорен. Дочь та еще ритор! Моя школа!

Бизнесмен тем временем задумался, что-то просчитывая — вон как складка лоб прорезала. Снова посмотрел на часы. Тезисы беседы он там подсматривал что ли?

— Ладно, — вздохнул Томбасов тяжко. — В конце концов никакой секретной информации я вам не сообщу, об этих проблемах в СМИ не трубил только ленивый. Лишние подробности как не спасут, так и не дотопят проект. Пойдемте.

3-2

Мы вернулись на скамейку.

— Конечно, было бы удобнее в офисе, — недовольно проговорил он. Комары радостно запели.

— Нам было бы удобнее просто уехать завтра в отпуск, — отрезала я.

Он тяжело вздохнул, достал телефон, коснулся экрана:

— Посмотрите, пожалуйста.

Четверка молодых симпатичных мужчин. Название «Крещендо» мне ни о чем не говорило. Но с другой стороны, я и телевизор не смотрю. Один светленький, с выражением лица… будем считать, что Иванушки-царевича до того, как над ним серьезно поработали Баба-Яга и жизнь. Другой — с проникновенным выражением глаз и капризным изгибом пухлых губ. А ресницы… Фанаткам на зависть. Явно дамский угодник. Третий — с худощавым вытянутым лицом и ехидным прищуром зеленых глаз — явный лидер. И четвертый — чуть поодаль. Симпатичный брюнет с челкой, закрывающей все лицо.

— Это? — спросила я у господина Томбасова, который, как мне показалось, ожидал совсем другой реакции.

— Это вокальная группа, которую я продюссирую.

Я посмотрела на бизнесмена. Вот не представлялся он мне человеком, который мог иметь хоть какое-то отношение к музыке, даже продюссируя попсу.

— Моя покойная жена преподавала в консерватории. Это ее выпуск. Когда у меня пошли деньги, она уговорила вложиться в парней. И… до недавнего времени все шло хорошо. Даже после ее гибели.

Голос звучал ровно. Чересчур ровно. В мое сердце невольно зашевелился червячок сочувствия.

— А потом? — спросила дочь.

— А потом, — тяжело вздохнул бизнесмен, — потом они словили звезду. Выступили в Кремле, поселились на канале «Россия». Пели… много где, на пафосных мероприятиях. В основном классику, проект «Опера для всех». Романсы. Вот сейчас готовят программу «Песни из кинофильмов».

— Так что с ними не так? — упрямо спросила я, давя вопрос: «А зачем им учитель русского»?

— Смотрите. Вот видео.

Он еще раз коснулся экрана.

Поплыли чарующие первые такты чего-то восхитительно итальянского. Оркестр, скрипки… Я услышала первые ноты, которые выпевались, чарующее четырехголосье, которое брали так легко, так естественно, словно петь для них было как дышать.

На втором куплете господин Томбасов жестоко выключил запись.

— Зачем? — воскликнула дочь.

— Это то, что было год назад.

— А сейчас? — Машка бесцеремонно протиснулась между нами. Томбасов показал нам следующую фотографию. — Погодите, там бас прическу изменил и похудел радикально. Или?

— Или. Прежний ушел. И вот, что получилось.