Опекун. Вне закона - Ронни Траумер

Ознакомительный фрагментокна закрой и двери заблокируй, – переводит взгляд на меня и осматривает с ног до головы, остановив взгляд на моём лице. – На той вещице были важные документы, – тем же до жути спокойным голосом произносит, оставаясь расслабленно сидеть.

– Мне нет дела! Я спросила, что здесь происходит, и вы должны мне ответить! – требовательно заявляю, выдерживая его испепеляющий взгляд.

Если бы глазами можно было сжечь, от меня остался бы только пепел.

– Вся в отца, – мотает головой мужчина, на что я прищуриваюсь.

– Что вы сказали? – подаюсь вперед, нервно задышав.

– Я не терплю, когда меня не слушаются и не выполняют мои… просьбы, – на последнем слове он делает акцент, и я уверена, там точно не просьбы имелись в виду.

– Мне нужны ответы! – кричу на него, окончательно выходя из себя.

Бесят до зубовного скрежета это его спокойствие и тон, с котором он со мной разговаривает. Я не одна из его дрессированных обезьян, чтобы по команде прыгать!

– Ещё раз повторю – сбавь пыл и прояви уважение, – это заявление окончательно меня злит.

Сорвавшись, подаюсь вперёд и вцепляюсь в ворот его пиджака. Но едва успеваю открыть рот, как машина тормозит, дверь с моей стороны открывается, и кто-то за ноги тянет меня из машины. Схватив поперёк живота, один из охранников куда-то меня несёт. Осмотревшись по сторонам, при этом требовательно крича, чтобы меня отпустили, я понимаю, что мы находимся на подземной парковке. За нами не спеша идёт Марат, ни капли не волнуясь, что я ору на всю парковку, и что на нас смотрят несколько посторонних людей. Судя по размерам и количеству машин, это парковка жилого дома, и жильцам будет что обсудить сегодня вечером.

Меня отпускают только после того, как мы заходим в просторный лифт вместе с Маратом и ещё одним охранником. Краем глаза вижу, как второй мужчина в чёрном нажимает кнопку двадцать пятого этажа, и понимаю, что приехали мы к Самойлову домой.

– Ваши люди невоспитанные обезьяны, – бурчу, поправляя на себе чёрную и уже основательно помятую блузку.

Марат бросает на меня короткий и безэмоциональный взгляд, всем своим видом показывая, что ему глубоко плевать на моё мнение. Да, я и сама не особо красиво себя вела, но меня буквально похитили из дома бабушки, а он вроде приличный и уважаемый человек и вместо того, чтобы объяснить мне человеческим языком, что происходит, выбрал дикие методы. Словно я преступница, которая что-то у него украла и спряталась в глухой деревне, а он наконец-то меня нашёл и теперь заставит отработать. На деле это он тут преступник, который украл мою девственность и даже не вспомнил об этом!

Так, Лина, меньше часа назад ты молилась, чтобы он и не вспомнил, что изменилось?

Неприятно и даже немного обидно, что ты отдала человеку свою невинность, а он даже имя твоё не знает. Если бы я не уснула на том диване, ничего бы не было. А моя первая ночь была бы с любимом человеком в романтической обстановке, а не с дикарём, который и не позаботился о моих чувствах.

А вот врать не надо, Лина, – насмешливо проговаривает голос в голове.

Ладно, не буду лукавить, было безумно хорошо. Поначалу некомфортно, больно, но потом… Неосознанно перевожу взгляд на Марата и возвращаюсь в прошлое, где этот мужчина умело довёл меня до оргазма. Словно что-то почувствовав, Самойлов поворачивается ко мне, и, судя по тому, как горят мои щёки, я красная как спелый помидор. Испугавшись, что у меня всё написано на лбу, я отворачиваюсь к стене, и в тот же момент лифт останавливается, а створки разъезжаются.

– Я сама! – возражаю, когда охранник пытается схватить меня как мешок картошки.

Бросив взгляд на своего босса и получив едва заметный кивок, мужчина убирает от меня свои руки, но подталкивает в спину, чтобы я сдвинулась с места. Куда идти, я знаю: никогда не забуду этот коридор и чёрную массивную дверь квартиры, из которой я выбежала год назад. Но старательно делаю вид, что я здесь впервые и понятия не имею, в какую сторону идти. Естественно, заметив моё замешательство, охранник помогает, подтолкнув в нужную сторону. Чувствую себя, словно задержанный в полицейском участке, который убил несколько людей и не заслуживает уважения.

Подойдя к той самой двери, Марат сам её открывает ключом, и я неосознанно фыркаю: думала, что и это охранники сделают. Не удивилась бы, если так и было, они, наверное, и еду его пробуют перед тем, как он за стол садится.

– Заходи, – обращается ко мне Самойлов, включая джентльмена и пропуская меня вперёд.

Немного замявшись, осматриваю каждого по очереди и понимаю, что выбора у меня нет – либо я сама перешагну порог этой квартиры, либо меня туда занесут. Обречённо вздохнув и пытаясь унять бешено колотящееся сердце, делаю шаг и оказываюсь в знакомом доме.

Через секунду за моей спиной хлопает дверь, и, вздрогнув, я оборачиваюсь, но… никого. А когда раздаётся звук поворачивающегося ключа, я и вовсе понимаю, что меня заперли. Отлично просто, не видать тебе, Лина, ни ответов, ни приветов.

Глава 2

Лина

Бродила я по квартире часа два, не зная куда себя деть и надумывая всякое. Ну как бродила – дальше гостиной и ванной комнаты не ушла, большую часть времени сидела на тёплом полу у окна во всю стену, наблюдая, как день сменяет ночь. Сидела и перебирала все варианты в голове, но так и не нашла логики в поступке Самойлова. Не могу понять, на кой чёрт я ему сдалась? У меня в голове не укладывается, как вообще можно стать опекуном взрослого человека? Может быть, я, конечно, и не знаю ничего о подобной процедуре, но я взрослый человек и не нуждаюсь в опекуне.

Но больше всего волнует, что забрали меня из дома бабушки в чём была – чёрной тонкой блузке на пуговицах и таких же чёрных узких штанах. Ни куртки, на улице так-то конец осени, ни сумки, ни кошелька с документами, ни, что самое главное, телефона. Как я узнаю новости о состоянии мамы? Так, Самойлов сказал, что её перевели в другую клинику в городе, получается, я даже не знаю, где она.

Чёрт!

Бросаю взгляд на стационарный телефон, но даже позвонить некому, спросить хотя бы в какую клинику перевели маму. Но одного человека я всё же набрать могу. Встав с пола, я иду в сторону тумбы, где покоится телефон, и набираю номер, который знаю наизусть.