Осмелься - Саммер О'Тул

Полностью потерявшись в его ощущениях внутри меня, я бездумно спрашиваю: "Почему нет?"

"Потому что мне хочется сорвать этот презерватив и трахать тебя наголо, пока твоя маленькая тугая пизда не выжрет из меня все до последней капли".

"О, черт". Именно в этот момент напряжение внутри меня спадает, и жидкое тепло заливает мою киску, пульсируя в ней.

"Ебаный ад", — прошипел Лохлан. Его руки больно сжимают мои бедра, и он удерживает меня на месте, сильно кончая. Он делает паузу, чтобы перевести дыхание, а затем вырывается с более тихим проклятием. "Черт возьми, Стелла Мэй".

Я приподнимаюсь на локтях, и он нежно проводит ладонью по моему позвоночнику. "Оставайся здесь". Он вылезает из джинсов и, мягко шлепнув меня по заднице, идет к ряду шкафов в одних боксерах. Мое сердце тяжело и насыщенно стучит в груди, и я удивляюсь, что не испытываю немедленного прилива сожаления.

Он достает спортивную сумку и берет небольшое полотенце из махровой ткани. Перекинув его через плечо, он подходит к мусорной корзине и вынимает презерватив. Он заправляет его в боксеры и лениво возвращается ко мне.

Его грудь и лицо покрыты красными пятнами. Его глаза кажутся тяжелыми и усталыми, но расслабленными. Он разворачивает меня и поднимает на стол. В уютной тишине он раздвигает мои ноги и вытирает между бедер. Его движения нежны и неторопливы.

Закончив, он отбрасывает полотенце на плечо и смотрит на меня. Голубые глаза выглядят очень яркими на фоне его румяных щек. Он одаривает меня ленивой улыбкой, и я наклоняю голову, явно оценивая его. Он вопросительно поднимает бровь.

"Ты когда-нибудь думал о том, чтобы отрастить усы?"

1. Play “Devil in a Dress” by Rhea Raj

Глава 1

Не связывайтесь с нашими женщинами

Лохлан

5 месяцев спустя

Холодные цементные стены окружают меня.1 Единственный свет — одна слабая лампочка, свисающая с потолка. Мои ботинки стучат по земле. Каждый шаг наполняет узкий темный коридор зловещим ритмом. Фонарь слегка покачивается на ржавой цепи, несмотря на то что здесь, под слоями земли и бетона, нет ветра. Словно призрак играет с маятником.

Чем ближе я подхожу, тем отчетливее становится сгорбленная фигура, окутанная темнотой. Моя рука передергивает затвор моего "Глока", и характерный звук щелкающего металла становится преамбулой к тому, что должно произойти.

"Добрый день, Антуан", — говорю я, подходя к человеку, прикованному к стулу в одиночестве в этом подвале. Я дружески касаюсь его щеки своим пистолетом, и он вздрагивает, словно ожидая, что в любую секунду я могу выстрелить в него. "О нет, нет, нет", — говорю я. "Это не будет так просто, как пуля в голову". Я приседаю, чтобы посмотреть ему в глаза, сохраняя на лице свободную улыбку. " Где же тут веселье?"

Он вздрагивает, пот стекает по его виску, когда он опускает голову и умоляет: "Пожалуйста. Я обещаю, что достану деньги. Я обещаю".

"Ах." Я вскакиваю на ноги и начинаю вышагивать, как будто меня только что осенила блестящая идея. "Дело вот в чем, Антуан. Мы вышли далеко за рамки простого возврата долга. Меня не волнует твой долг. Я хочу, чтобы ты был в долгу перед нами. Ты ошибся, думая, что можешь наложить руки на наших женщин без согласия и последствий. Ты же не думал, что сможешь напасть на танцовщицу и пригрозить ей, чтобы она молчала? Что она не придет прямо к нам?" Мой тон недоверчив, когда я двигаюсь позади него. Его плечи вздрагивают от беспокойства, когда я исчезаю из поля его зрения.

Заставить кого-то дрожать от страха — сильное чувство, но в данный момент я этого ожидаю.

В мире я шучу и улыбаюсь, очаровательный шут. Но здесь, внизу, я судья, присяжный и палач, заставляющий взрослых мужчин обмочиться.

Я беру две цепи, свисающие с потолка, и прикрепляю каждую к кандалам на запястьях Антуана. Я отстегиваю их от стула, а затем выбиваю его из-под ног. Он пятится назад. Я нажимаю кнопку прямо перед тем, как он падает на задницу, и цепи затягиваются, вытягивая его руки над головой.

Подвешенный к потолку, он стонет, когда его плечи болезненно напрягаются, удерживая весь его вес, пока его ноги отрываются от земли. Я качу перед ним тележку, ржавая старая штука громко звучит в тишине.

"О боже, пожалуйста", — бормочет он, обшаривая глазами ряды скальпелей и ножей на верхней полке и большой холодильник на нижней.

"Вот в чем дело". Я провожу пальцем по одному из острых лезвий. "У тебя есть неоплаченный долг, и если я просто убью тебя за твои проступки, мы останемся неоплаченными…"

"Я заплачу! Клянусь, я заплачу!" — пытается он снова, визжа, как поросенок.

"Нет, не заплатишь. Я видел твои счета, и, тск-ск-ск, Антуан, тебе действительно следует лучше следить за своими финансами". Я поднимаю длинный и тонкий нож и направляю его на него. "Но не волнуйся, у нас есть другие способы сбора платежей…"

Он взвыл, когда я вогнал лезвие ему в живот. Цвет исчезает с его лица, а глаза расширяются, как огромные белые шары.

Я начинаю вгрызаться в его плоть, разрывая рубашку в том месте, где ее разрезал нож. Я выдыхаю, сдувая волосы с лица, и тыльной стороной ладони вытираю брызги крови, стекающие по щеке. "Я собираюсь удалить твои почки и печень — к тому времени ты, вероятно, уже истечешь кровью, — но, по крайней мере, твой долг будет оплачен".

Затем я надел наушники, чтобы заглушить его крики. "О, мне нравится эта песня!" Я широко улыбаюсь и приступаю к извлечению его органов, напевая при этом песню Марвина Гэя

Стелла

Дэвид:

Сегодня вечером на ужин?

Да! Только скажите, когда и где:)

Дэвид:

Куда ты хочешь пойти?

Выбирай!

Дэвид:

Какое у тебя настроение?

Я застонала и положила телефон