Договор о любви - Морин Мур

– Халли, – друг краснеет. – Конечно нет! Ты одна из самых невероятных девушек, кого я знаю. Ты умная, веселая и красивая. Ну просто… полный набор.

Одарив меня игривой ухмылкой, он берет меня за руку. По-дружески, чтобы успокоить. Это так… по-нашему. Он рано усвоил, что мой язык любви – прикосновения.

– Я просто устала быть тихоней, которую совсем не слышно. Устала, Илай, понимаешь? Я хочу испытать все, чего никогда не делала, и я чувствую внутри такое… желание чего-то большего. И это не только про… – я понижаю голос, в нерешительности прочистив горло, – про девственность. Я вообще про жизнь. Хочу быть не просто белой вороной. Хочу расправить крылья и полететь. Дорасти до такого человека, которым я хочу быть. Понять, кто я такая. В общем, важные философские вопросы.

Илай сжимает мои пальцы и кивает:

– Знаю, и поддержу любое твое решение, Халли. Я всегда так делал и всегда буду. Просто будь честна с собой, вот и все.

– Знаю. И я не думаю, что смогла бы поступить в университет без тебя.

– Тот, кому повезет стать частью твоей вселенной, тут же поймет, какое сокровище ему досталось.

И тут до меня дошло, почему Илай Коллинз всегда был для меня опорой – с ним я становлюсь лучшей версией себя.

Глава 2

Халли

Когда огненная жидкость попадает мне в горло, и легкие сжимаются, в тщетной попытке вдохнуть я кое-как выдавливаю:

– О боже! Какой кошмар!

Да, это жуть. Ноль звезд из десяти, не рекомендую. И люди это пьют ради удовольствия?

Ощущение такое, будто огнедышащий дракон впивается когтями мне в горло.

– Ах! Единственный приятный вид ожога, – воодушевляется Вив, посасывая кусочек лайма.

Мерзость.

Я следую ее примеру и отправляю лайм в рот, но его горький вкус лишь слегка утоляет жжение в горле.

Напоминание на следующий раз: если Вив спросит: «Ну что, пан или пропал?», я скажу: «Пропал». Буквально. Пропаду с вечеринки, сбежав в свой безопасный дом.

Вив совсем из ума выжила! Подруга ухмыляется:

– Брось, Хал, все неплохо!

– Вот-вот! Все еще хуже!

Я издаю стон и провожу тыльной стороной ладони по губам, чтобы стереть остатки текилы:

– Не думаю, что смогу переварить еще один.

Она запрокидывает голову и громко хохочет:

– Да все ты можешь! После четвертого вообще перестаешь что-либо ощущать. Я тебе говорю – тебе сегодня нужно именно это. Зелье храбрости. Это же твоя первая тусовка, первая текила, первый поцелуй.

Я зажимаю ей рот рукой, а мой взгляд мечется по комнате и по людям в ней. Последнее, что мне нужно – чтобы весь универ знал, что я такая… неопытная.

Я чувствую ладонью, как она что-то пытается сказать, но разобрать это невозможно. И тут я ощущаю что-то мокрое. Она лизнула мне ладошку!

– Фу, Вив, какая гадость! – я отдергиваю руку и вытираю ее о платье. – Ты зачем мне руку облизала?

Подруга пожимает плечами:

– Зато доходчиво! Но сначала давай-ка еще по одной.

Пару секунд спустя она сует мне в руку рюмку. Мы чокаемся и опрокидываем шоты. Я снова погружаюсь и огненные бездны ада, разверзнувшиеся у меня в желудке.

– Боже мой. Лучше не становится. Ты соврала.

– Я же сказала – после четвертого. Так что еще два! – нахально заявляет Вив. – Так, и какой у нас план? С чего начнем операцию «Первый поцелуй Халли»? Подожди, а где Илай? Куда он исчез?

– Не знаю. Вроде болтал с какой-то девчонкой у дивана, – припоминаю я.

Достаю из сумочки припрятанные шоколадные конфетки с арахисовым маслом и тут же их съедаю. Все, что угодно, лишь бы избавиться от вкуса текилы с лаймом. Поверьте, я слишком беспокоилась о том, чтобы не воспламениться изнутри от выпитого чистого огня, чтобы думать о том, куда делся Илай. Даже если он согласился помочь с нашей затеей.

Внезапно кто-то врезается в меня сзади и отбрасывает вперед. Я пытаюсь за что-нибудь ухватиться, и конфеты вылетают из рук. Все происходит как в очень замедленной съемке.

Помните моменты в фильмах, когда мир как будто останавливается и все взгляды обращены к человеку в самый неловкий момент его жизни?

Вот это я. Прямо сейчас.

Но упасть я не успеваю – чьи-то сильные руки хватают меня за плечи и удерживают в вертикальном положении.

– Вот дерьмо, ты как? – раздается глубокий голос. Я поднимаю взгляд и вижу своего спасителя от падения лицом вниз на глазах у толпы. Возмутительно красивый парень до сих пор держит меня в своих сильных, больших, теплых руках.

– Отлично. Хорошо. Да, – я тушуюсь, но пытаюсь взять в себя в руки. – Я в порядке. Спасибо, ты просто герой.

Покрепче встав на ноги, я наконец могу его рассмотреть. Светло-русые волосы, ярко-голубые глаза, идеально ровные зубы. Он очень привлекательный, из-за чего мой мозг отказывается работать. Уверена, что как только я открою рот, начну нести какую-то чушь. Я сама не своя, и не только из-за того, что чуть не упала.

– О, отлично. А тут тесновато. Хорошо, что я тут оказался и спас тебя, да? – мой спаситель улыбается, и на его щеках показываются ямочки. – Такая красивая девушка не должна оставаться в одиночестве.

Подождите, это он… он что, флиртует со мной?

Одна мысль об этом приводит меня в такое волнение, что дальше некуда, и я ощущаю приливший к щекам жар. Держи себя в руках, Халли. Я нервно тереблю пальцами браслеты на запястьях, и я произнесла, очевидно нервничая:

– Ага. Как там говорят? Не все герои носят плащи?

Белокурый брат-близнец Генри Кавилла смеется и протягивает мне руку:

– Я Флетчер. Рад быть к вашим услугам.

Он замолкает в ожидании, что я представлюсь в ответ. Мои губы растягиваются в застенчивой улыбке:

– Халли. Халли Джо Эдвардс. Для спасателей от падения в грязь лицом можно Хал.

Я прокашливаюсь, отрываю от него взгляд и быстро отдергиваю руку, вспомнив, что Вив все еще здесь. И… теперь здесь еще и Илай.

– Да-да, я все еще здесь. Хотя ты знаешь, мне же нужно есть каждые два часа, иначе у меня упадет сахар, так что я пойду поищу, что можно перекусить. Пиши, если понадоблюсь, ладно? – произносит подруга, подняв брови и странно на меня посмотрев. Наверное, она пытается до меня этим взглядом что-то донести, но больше похоже на нервный тик.

– М-мм… ладно, увидимся позже?

– Что? Да я же только подошел, – возражает Илай. Вив протягивает руку и щипает его за бок. Он вскрикивает:

– Боже мой, Вив, это что