Ты тоже видишь смерть - Ао Морита

class="p1">– А! Ты, видимо, наша новенькая? Куросэ-тян[6], это Арата, мой одноклассник и друг детства. – Кадзуя, видимо, заметил мой недоуменный взгляд и беззаботно представил нас друг другу.

Я был совершенно сбит с толку, потому что ни секунды не сомневался, что новый член нашего клуба – парень.

Наши с Куросэ взгляды встретились, и она кивнула:

– Маи Куросэ. Приятно познакомиться.

– Арата Мотидзуки. Взаимно.

После обмена минимальными любезностями она достала из сумки книгу, обернутую в дополнительную обложку, и углубилась в чтение.

Так что теперь мы занимались каждый своим делом уже втроем. Кадзуя буравил взглядом монитор, мы с Куросэ читали. На самом деле атмосфера в кружке мне показалась неожиданно уютной и я неплохо провел время.

– Все. Сегодня больше не пишется, – наконец прервал молчание Кадзуя.

Он закрыл ноут, лег на парту и уснул.

Сразу после этого новенькая тоже закрыла книжку и поднялась.

– На сегодня пойду.

– Угу… Эм… Спасибо, что составила компанию.

Перед тем как уйти, она еще раз обернулась на нас. Мне показалось, что ее кошачьи глаза проникли мне в самую душу, и сердце пропустило удар.

Она молча ушла. А я понял, почему мой друг не смог сказать о ее характере ничего определенного.

В субботу я никуда не пошел: засел дома за приставкой.

– Осталось восемьдесят семь… – пробормотал я, убивая очередного монстра.

Тыкая в кнопки на пульте, я размышлял о том, не преступно ли вот так прожигать последние три месяца жизни? С другой стороны, а что можно успеть за такой короткий срок? Я думаю, жить обычной жизнью и утопать в безделии по выходным, пока над жизнью не опустится занавес, – самый правильный план действий. Очень в моем стиле, и ровно так я бы провел это время, если бы ничего не знал, к тому же я не видел смысла заставлять себя вытворять что-то экстраординарное.

Я поставил игру на паузу, развалился на кровати и задумчиво уставился в белый потолок.

Зачем вообще люди появляются на свет? Зачем мы живем?

С тех пор как у меня появилась эта дурацкая способность, я постоянно забивал голову бесплодными размышлениями и риторическими вопросами. А уж теперь, когда цифры появились над моей собственной головой, я и вовсе крепко призадумался над этим. Но, увы, сколько ни думал, понял только, что никакого определенного вывода нет и быть не может. Однако мысли навязчиво вращались по кругу.

Как насчет Кадзуи? Навскидку мне кажется, сам бы он сказал, что живет, чтобы писать и стать писателем. По крайней мере, легко готов представить такой ответ. А новенькая в нашем кружке, Куросэ? Я ее пока толком не знаю, поэтому самовольно решил за нее, что ей, наверное, нравится вкусно поесть, и на этом заставил себя отвлечься от бесплодных мыслей.

Небо за окном темнело, и я вздохнул. Вот и еще один бесполезный день подходит к концу. Когда окончательно свечерело, я вяло задернул шторы.

Наступил понедельник. Число над моей головой снизилось уже до восьмидесяти пяти. Я наблюдал, как медленно, но верно тает отведенный мне срок, и начинал беспокоиться, не сойду ли с ума. Решил, что буду по возможности избегать зеркал, и поехал в школу.

По дороге мне опять попался тот же мальчишка с четырьмя портфелями.

Я затормозил. Но не потому, что побоялся в него врезаться, а потому, что и над его кепкой зависли цифры.

Он, кажется, испугался, когда за его спиной скрипнули тормоза, пошатнулся и шлепнулся на пятую точку.

Я не разглядел его лица из-под козырька кепки. Но вот он неуклюже поднялся, поднял портфели и пошел дальше.

С каждым шагом над его головой подрагивало 97.

Может, он не выдержит издевательств и покончит с собой? Говорят, в последнее время такие случаи участились даже в начальной школе. Но меня все это не касается. Какая вообще разница, что случится после того, как я умру?

Я вновь нажал на педали: пора на станцию.

– Арата, привет! Прикинь, я вчера будильник забыл поставить! К счастью, сам проснулся в обычное время. Повезло! – Кадзуя, которого я встретил на парковке и над которым колебалось зловещее 80, широко улыбнулся.

Как же завидно, что он ничего не знает. И одновременно его очень жалко.

– Круто. Я бы точно проспал, – просто ответил я, защелкивая замок. Сегодня уже без проблем: видимо, антиржавчина сделала свое дело.

Почему-то при виде его обратного отсчета меня грызла совесть. Какой-то червячок точил душу. Я старался не смотреть в его сторону и поскорее нырнул в терминал.

Когда только я обнаружил в себе эту странную силу, то задумался: предположим, от болезни спасения нет. Но вдруг мне под силу уберечь человека от несчастного случая или самоубийства? Однако меня пугала мысль о расплате.

В книжках и фильмах на этот сюжет расплатой за спасение одной жизни становится либо гибель другого человека, либо смерть самого спасителя. В общем, ничего хорошего. И я так боялся подобного финала, что даже не пытался толком кому-то помочь.

Хотя вру: как-то в восьмом классе я, пусть и случайно, но все-таки спас одну жизнь. Увы, как я и опасался, мне это принесло сплошное горе.

* * *

В один ясный осенний денек по дороге из магазина я проходил мимо сквера. Там перекидывались бейсбольным мячом двое мальчишек, заметно меня помладше.

Над головой одного из них я увидел ноль. Огонек его жизни неистово плясал, готовый вот-вот потухнуть.

Я застыл на месте и не отрывал от игры взгляда.

Вскоре мячик вылетел на дорогу, и мальчик с нулем на голове за ним погнался. Тем временем в нашу сторону с очевидным превышением скорости мчался грузовик.

В следующий миг я понял, что произойдет. Буквально увидел наяву.

И прежде, чем успел что-то сообразить, подставил мальчику подножку. Тот упал. Грузовик проехал, и рев мотора вскоре затих. Ноль над головой мальчишки испарился без следа.

Так я спас человеку жизнь. Пусть я не почувствовал, будто сделал что-то особенное, но по всему выходило, что я только что переписал судьбу. На миг на сердце посветлело.

Но тут же, как я и опасался, мне пришлось расплатиться за это.

– Ты что с моим сыном сделал?! – закричала женщина и отвесила мне затрещину.

От удара разъяренной матери я осел на землю.

Мальчик сломал руку и рассек подбородок, пришлось даже накладывать швы.

Я спас ему жизнь и думал, что заслужил хотя бы доброе слово. Вместо этого на меня посыпались шишки, крики и упреки.

Никто не знал, что иначе бы мальчик погиб, и получилось, как будто я