Дотла - Анна Эйч

«Малыш», «люблю» ― всё это так на него не похоже. Я вообще не помню, чтобы он признавался мне в любви. Возможно, он был из тех, кто не придаёт подобным словам большого значения, ведь всё и так понятно, зачем воздух сотрясать? Но почему именно сейчас? Это расплата за то, что позволил быть себе слабым, или он правда так чувствует? Если второе, то я… чёрт, да я поплыла, как мороженое в июньскую жару, ведь до моего решения с ним расстаться я очень ждала этих слов. Ещё вчера я собиралась всё закончить, а теперь одно сообщение ― и готова бежать к нему в объятия.

Денис. Его больше нет. Эта мысль заставляет меня устыдиться романтических мечтаний. Мой парень потерял брата, я ― друга, а моя подруга… Боже, Эмма! Она же потеряла любимого человека. Понимаю, что не имею права сейчас всё усложнять ещё больше. Мне нужно найти свою подругу и поддержать её.

* * *

― Эмма! ― я встречаю её в коридоре и, не раздумывая, бросаюсь на шею. ― Мне так жаль!

Она не обнимает меня в ответ, вообще не проявляет ни единой эмоции ― просто смотрит, как будто сквозь меня.

― Вика, мне пора на пару, давай. ― она холодно отстраняется и плетётся следом за группой.

― Эм, если нужно поговорить…

― Я знаю, забудь! ― резко кидает она, даже не обернувшись и не выразив ни капли страдания. Все, конечно, скорбят по-своему, она, видимо, выбрала позицию камня, заперла все чувства внутри себя. Позволяю ей оттолкнуть меня, дать время. Вероятно, она ещё не готова поговорить о случившемся.

После пар я жду Стаса у его корпуса, но, когда выходит его группа, понимаю, что его среди них нет. Он перестал ходить на пары? Я достаю телефон и пишу сообщение: «Привет, ты где? Я могу чем-то помочь?».

На этот раз ответ приходит мгновенно:

«Привет, заеду за тобой через пару часов, где будешь?»

«В мастерской». ­― написала я в ответ.

«Ок, целую». ― ответ снова не заставил себя ждать.

Уязвимость делает людей слабыми или настоящими? Я всегда думала: случись у Стаса какие-то серьёзные проблемы, он просто взбесится и сожжёт мир к чертям собачьим. Обычно он заводился по каждому пустяку, устраивал сцену ревности на ровном месте, а тут… Он потерял брата, но не вламывается в мастерскую, не берёт меня со всей дури на подоконнике, чтобы забыться, а аккуратно подкрадывается и спокойно задает вопрос:

― Ты готова? ― Стас проходит вглубь мастерской, где я сижу в одиночестве и рисую на мольберте фигуру обнажённой девушки. ― У тебя хорошо получается. ― комментирует он, заходит за мою спину и утыкается лицом в волосы.

― Спасибо, ты никогда раньше этого не говорил.

― А зачем? И так понятно: ты талантлива, а я был слишком занят своим эго, чтобы это признать.

― Был? Что изменилось? ― я разворачиваюсь к нему.

Удивление, страх, трепет, уязвимость ― весь спектр эмоций обрушивается на меня.

― Прости, понятно, что… ― я опускаю глаза и хочу повернуться обратно, но он удерживает меня за подбородок, нежно касаясь пальцами.

― Не извиняйся. ― Стас внимательно всматривается в моё лицо, чуть сдвинув брови. Его большой палец оттягивает край моей губы как раз там, где ещё остался небольшой рубец от его удара. Он понял, откуда этот шрам ― и в его глазах просыпается яростное осознание. Они будто спрашивают меня: «Это сделал я?».

Сожалеет ли он? Как же я хочу, чтобы он сожалел и правда никогда-никогда больше себе такого не позволял! Вот только я знаю, что именно так все жертвы насилия и думают и каждый раз ошибаются.

― Стас…

― Иди сюда. ― он накрывает мои губы поцелуем так, будто делает это впервые.

Всё с той ночи у нас было словно впервые. Он нежно изучает, едва касаясь, потом его язык проникает мне в рот и вырисовывает плавные линии. Воздух заканчивается. Его руки обхватывают моё лицо, пальцы зарываются в волосы. Поцелуй становится настойчивее. Стас подхватывает меня со стула и усаживает к себе на бёдра, плавно перемещаясь по мастерской в поисках места, куда меня посадить.

― Стас, кто-нибудь может войти…

― Да, и это буду я, ― шепчет в губы, плавно пробираясь руками под свитер.

Он с таким голодом мнёт моё тело, нетерпеливо покрывает поцелуями шею, будто впервые видит. Или это его способ забыть о брате? Я отвечаю ему, плюю на все свои обещания расстаться с ним и позволяю взять меня так, как он любит: грубо, внезапно, опасно.

― Прости, ― Стас резко отстраняется, будто только что пришёл в себя после наваждения. ― Ты… Прости, я не должен был… не… не здесь.

― Не здесь? ― я удивлённо вскидываю бровь: когда его останавливала локация, где мы займёмся сексом, тем более он уже пару раз набрасывался на меня в присутствии гипсовой головы Давида и трахал под строгими взглядами рисованных лиц.

― Да, ты права, я… я зашёл просто поздороваться.

― Поздороваться?

― Да, спросить: как ты? Я вчера был не в себе, хотел бы извиниться, что вывалил на тебя всё это дерьмо.

Не понимаю, он извиняется за то, что пришёл оплакивать брата, или за ночь, когда впервые ударил меня?

― Что произошло? ― тихо спрашиваю, надеясь получить более развёрнутый ответ, чем вчера.

― Эм… машина… было темно, дождь лупил, гру… грузовик вылетел из ниоткуда и… ― Он больше не может вымолвить ни слова. Вижу, как ему тяжело об этом рассказывать, ― боль буквально стягивает его горло невидимой петлёй.

― О, боже! ― прикрываю рот ладонями. ― Когда это случилось?

― В четверг, ― отрезает Стас.

В тот самый день, когда я выставила его за дверь. Но если так, почему он сразу не пришёл ко мне? Столько времени прошло, а он просто исчез. Неужели думал, что я не смогу разделить с ним его горе? Или он не пришёл, потому что…

― С ним в машине ещё кто-то был? ― я задаю следующий вопрос дрожащим голосом.

Пожалуйста скажи мне правду.

Пожалуйста, скажи, что тебя там не было.

Пожалуйста, скажи, что ты ни при чём.

― Да, ― вздыхает он. ― С ним в машине был я.

Нехорошее предчувствие сжимает мои внутренности, заставляя представлять самые