Бедная Настя - Мануэлла Юрьевна Макута

кажется, и маму тоже. Каждый думал о своем. Я, например, как лет с десяти активно искала отца в соцсетях, мучительно долго вводила разные комбинации его имени и фамилии, возраста, предполагаемого города, где живет. Но его не было в интернете вовсе, точно мой отец был каким-то шпионом или же сотрудником сверхзасекреченного ведомства. Иногда казалось, что мама вообще выдала первые пришедшие на ум имя и фамилию, — все, лишь бы скрыть правду. Я даже строила теории заговора о том, что мой отец мог быть на самом деле женат или даже тяжело болен. Вот он и покинул нас- чтобы мы не видели, как он мучительно угасает. Представляла по пути их школы, что он сидит в одной из припаркованных вдоль тротуара машин, слезы катятся по его лицу, когда он глядит на меня. А, может, он знает, где мы живём. И по вечерам сидит себе на скамейке, у соседнего дома, вглядываясь в наши окна. Или, может быть, как-нибудь в один из дней в нашу дверь позвонит курьер с вопросом: "Анастасия Веснина здесь живёт? Вам посылка от отца.". Но, конечно же, всё это так и осталось несбыточными детскими мечтами. И я, повзрослев, порой задавалась теми же самыми вопросами как и мама- неужели мужчины, что бросают своих детей, не понимают, что дети будут всю жизнь думать об отце, гадать, мучиться... Возможно, даже жестокая правда в этом случае была бы лучше неизвестности.

— Ладно, достала я тебя своим нытьём. — встрепетнулась мама. — Давай, спать ложись. Вставать завтра рано тебе.

4. День Х

"Ты можешь рыдать: " Ну хватит! Довольно!",

Кричать так, что голос до хрипа сорвёт.

Ему говорить: " Мне ведь — больно. Мне больно!",

Но он — бессердечный. Нет, он не поймёт!".

Несколько недель в гимназии пролетели быстро. Я научилась не реагировать на подколы и издевки, косые взгляды, поэтому большинство из тех, кто пытался задеть, быстро от меня отстало ввиду бесперспективности. К чему нужна жертва, что не даёт нужную реакцию на издевки? Вообще никакой реакции не дает. Бракованная жертва какая-то. Но зря я радовалась — хрупкое перемирие оказалось затишьем перед бурей. В один из дней меня остановила Кира с подругами, прямо у дверей кабинета химии. Сказала, что очень хочет поговорить со мной, по невероятно важному и не терпящему отлагательств (и как эта кукла только такую сложную речевую конструкцию выучила-то?) вопросу.

— Слушай, а у тебя мама — реально, домработница? — мило хлопая глазками, Кира ожидала моего ответа, а её извечная группа поддержки стояла чуть позади нас, вслушиваясь в каждое слово. Казалось бы, ничего обидного, но я чувствовала издёвку в каждом слове. Поэтому как можно серьёзнее ответила:

— Да, моя мама работает домработницей. И я этим горжусь. — с вызовом глядела на нее, ожидая, что же она выкинет дальше.

Кира тут же приняла вид оскорбленной невинности, при этом театрально повысив голос, чтобы и другие ребята в классе услышали уж наверняка.

— Да ты чего так, в штыки прям? Я просто нам ищу, наша уехала на Филлипины обратно. Дочка у неё родила. Вот и ищем новую.

— А чего через агенство не найдете? — поспешила встать на мою защиту Лена, буравя недовольным взглядом Киру. Та в ответ только расцвела от того, что кто-то принял правила её игры.

— Да у нас уже были через агенство. Одна ворует, другая папе глазки строила. Третья у нас коллекцию вин открывала, пробовала. — она сделала грустное лицо, а её подруги мигом принялись вполголоса ахать и возмущаться поведением нанятого персонала. — Лай Мин тоже вот говорила, что надолго с нами, а теперь вот у нее внук родился- улетает, бросает нас. Так что теперь только по рекомендации. Настя, твоя же мама, надеюсь, пить или к мужчинам приставать не будет? — скривившись в полуулыбке спросила она. Я пожала плечами:

— Не будет. Потому что и работать у вас не будет. Ей уже сделали предложение. — соврала, чтобы завершить этот спектакль одного актера. — Она через несколько дней выходит на работу.

— Даааа...? — разочарованно протянула Кира, понимая, что её звёздный час подошёл к концу. — Ну, ладно тогда. Но, если что, имей в виду.

Кивнув, я отвернулась от неё, внутри вся кипя от негодования. Ну почему некоторые люди не могут ни минуты провести без гадостей, без издевательств над другими?

— Не обращай на нее внимания. — ласково погладила меня по плечу Лена. — Она со всеми такая. Только за Соколовым как собачка бегает, хоть не нужна ему совсем.

И снова этот мистический Соколов. Кто же он такой? Местная звезда, о котором говорили с придыханием даже такие как Кира.

* * *

В один из учебных дней я сидела в столовой, выглядевшей как элитный ресторан. С модными дизайнерскими люстрами в стиле лофт и огромными окнами в пол. И тут, казалось, я тоже смотрелась до жути неорганично и чужеродно. Только, на этот раз, потому что сидела совсем одна за большим столом, в отличие от других, занятых компаниями. Сегодня Лена приболела, и я как у Габриэля Гарсиа Маркеса- познала на себе все оттенки одиночества. Может, кто-то из девочек и хотел бы подойти, пообщаться, но Кира смотрела на тех, кто посмел заговорить со мной, с такой ледяной ненавистью, что разговор прерывался, ещё толком не начавшись. Впрочем, и тут я себе твердила, что мне главное- учеба. Учеба и мамина радость. Если она счастлива от осознания того, что её дочь учится в элитной гимназии, то кто я такая, чтобы её этого счастья лишать?

— И потом папа просто сказал: "Ладно, поедем в Монако на следующие выходные вместо Лазурного берега," — громко рассказывала рыжая девчонка, сидя в окружении подруг. — Представляете? Опять Монако! Я там уже три раза была в этом году!

"Да, действительно, подумаешь, всего какой-то замшелый Монако.".- мысленно передразнила я её. — " Не дай Бог ещё СенТропе предложат.".

Девочки захихикали, а я уткнулась в свой бутерброд, который принесла из дома. Школьные обеды стоили дорого. Под стать всему антуражу, видимо, чтобы не выбиваться из общей картины. Тут мне часто с любовью вспоминались дешёвые булочки и сосиски в тесте, от которых я так опрометчиво воротила нос в столовой прежней школы. Эх, сейчас бы их с чаем горячим.

— А мы в Канны собираемся, — тут же подхватила другая девочка. — Папа хочет посмотреть какой-то фестиваль. Ждёт уже несколько месяцев.

— Каннский кинофестиваль, Милана! — поправила ее третья с таким видом, будто незнание этого было страшным преступлением.

— А ты куда