Зачарованный чай и колючий граф - Мария Жарова

Усталость накатывала как прилив. Глаза слипались. Она знала, что не должна засыпать. Что нужно караулить. Но силы были на исходе.

Её веки сомкнулись. Последнее, что она помнила — мерцание свечи на лице незнакомца и тихий, ровный звук его дыхания.

Она не знала, сколько проспала. Её разбудил голос. Низкий, хриплый от недавней боли, но полный нескрываемого раздражения.

— Эй. Женщина.

Элис вздрогнула и открыла глаза. Свеча почти догорела. В полумраке она увидела, что незнакомец приподнялся на локте. Его глаза были открыты. И смотрели на неё. Те самые янтарные глаза, которые она видела у волка. Теперь в них горел не животный ужас, а чистейшее негодование.

— Где я? — спросил он. Каждое слово давалось ему с усилием, но сквозь боль пробивалась привычка командовать.

Элис попыталась встать, но затекла нога. Она потерла глаза.

— В магазине «Зачарованные корешки».

Он поморщился, оглядев полумрак, заваленный хламом.

— Это что за свинарник? И... что на мне надето?

Он попытался приподнять мешок с ромашками, и лицо его исказилось от боли. Он с силой выдохнул, сжав зубы.

— Не двигайся, — сказала Элис, наконец поднимаясь. — У тебя серьёзное ранение.

— Не двигайся? — он фыркнул, и это вышло у него удивительно надменно. — В этом... месте? На этом... полу? И в этом тряпье?

Элис почувствовала, как закипает. Страх уступал место раздражению.

— А ты бы предпочёл, чтобы я оставила тебя истекать кровью на улице? В том виде, в котором ты был?

Он прищурился.

— Ты видела...

— Да, я видела! — выпалила она. — Я видела огромного волка, который вломился ко мне в магазин, разбил витрину и испортил ковёр! А потом я видела, как этот волк превратился в тебя! И знаешь что? Мне это не понравилось!

Он откинул голову назад, уставившись в потолок.

— Великолепно. Просто великолепно. Каэлен из рода Лунных Теней, поверженный и оказавшийся пленённым в лапах какой-то... травницы в лавчонке, которая пахнет заплесневелым сеном.

— Пахнет чем? — Элис встала, сжимая кулаки. — Это не сено, это целебные травы! И я тебя не «пленила», я тебя спасла! Я вытащила эту дурацкую стрелу из тебя, пока ты тут без памяти валялся!

Он медленно перевёл на неё взгляд. В его глазах читалось холодное презрение.

— И с чего это ты решила, что я нуждался в твоём спасении? И что ты вообще смеешь прикасаться ко мне?

Элис не выдержала. Она шагнула вперёд и схватила со стола ту самую вешалку, которой час назад размахивала перед волком.

— Во-первых, — прошипела она, тыча вешалкой в его направлении, — я ничего не решала. Ты свалился ко мне на голову! Во-вторых, я не «прикасалась» к тебе, я оказывала медицинскую помощь! А в-третьих... в-третьих... — она запнулась, переполненная яростью, — если ты сейчас же не заткнёшься и не скажешь «спасибо», я верну эту стрелу на место! Понял?

Она стояла над ним, вся дрожа от гнева, с дурацкой вешалкой в руке. Он смотрел на неё — измождённый, бледный, полуголый, но всё ещё полный собственного достоинства.

На его лице мелькнуло что-то — удивление? Недоумение? — и тут же исчезло, сменившись прежней маской высокомерия.

— Угрозы, — процедил он. — Как вульгарно.

Но больше он ничего не сказал. Просто откинулся назад на свои мешки, зажмурился и сморщился от боли.

Элис опустила вешалку. Дрожь постепенно уходила. Она победила. Ну, или это было похоже на победу.

Она наблюдала, как он лежит с закрытыми глазами, стиснув зубы. Гнев понемногу улёгся, и снова появилась тревога. Он был серьёзно ранен. И он был ... кем-то важным. Судя по тому, как он говорит.

— Каэлен, да? — тихо спросила она.

Он не открыл глаз, только кивнул, почти незаметно.

— А из рода Лунных Теней... это что значит?

Он медленно повернул голову и открыл глаза. В них не было прежней злобы. Только усталость. Бесконечная усталость.

— Это значит, — сказал он тихо, — что тебе лучше бы со мной не связываться. Для твоего же блага.

Потом он снова закрыл глаза, и казалось, что он просто растворился в боли.

Элис смотрела на него. На этого надменного, раненого, невероятного незнакомца на своём полу.

«Связываться? — горько подумала она. — Кажется, уже слишком поздно».

Глава 5. Слеза феникса

Тишина повисла тяжёлым одеялом после его слов. "Не связываться". Ага, конечно. Как будто у меня был выбор. Я смотрела на него — этого Каэлена, из рода Лунных Теней, чёрт бы его побрал, — и чувствовала, как по спине бегут мурашки. Не от страха уже. Скорее от осознания всей идиотичности ситуации.

Вот сижу я, Элис, владелица самого провального магазинчика трав в городе, на полу своей же лавки, а рядом со мной валяется голый аристократ-оборотень, исколотый как решето, и ещё имеет наглость ворчать.

— Ладно, — сказала я наконец, с трудом поднимаясь на ноги. Колени хрустели. — Связываться не связываться, а ты у меня тут один ногой в могиле. Или ты думаешь, это нормально — так разгуливать со стрелой в боку?

Он даже глаз не открыл.

— Я не «разгуливал». Меня подловили. И это не твоя забота.

— О, ещё какая моя! — я не выдержала и фыркнула. — Ты тут весь пол в крови измазал, витрину разнёс в щепки... Это мой пол! И моя витрина! И мой ковёр, между прочим, персидский! Пусть и дырявый.

Это, кажется, его немного проняло. Он приоткрыл один глаз, желтый и недовольный.

— Я возмещу ущерб. Если выживу.

— Вот именно что «если»! — я потянулась к пузырьку, который валялся рядом. Тот самый, с «слезой феникса». Осталось на донышке. — Двигайся-ка сюда.

Он посмотрел на пузырёк с таким отвращением, будто я предложила ему выпить жижу из болота.

— Что это ещё такое?

— Лекарство. Бабкино. Помогло же в первый раз, когда ты тут с волка на человека превратился.

— И пахнет оно, простите, как похлёбка какого-то деревенского идиота.

Я аж задохнулась от возмущения.

— А ты, я смотрю, знаток не только в стрелах, но и в похлёбках! Ну так хочешь подыхай в своём аристократическом величии, а мне потом с трупом возиться неохота!

Мы устроили друг другу настоящую битву