Забытый: ЛУКА - Слоан Кеннеди

— Ты у меня в долгу, — прошептал он.

Я кивнул, потому что понял, о чем он говорит, и он был прав.

Самое меньшее, что я мог сделать, это выслушать, что мои действия сделали с ним.

— Впервые меня взяли, когда мне было одиннадцать. Я потерял счет тому, сколько парней трахало меня, но я никогда не забывал того, кто этого не делал, — тихо сказал Реми. — Даже после того, как они продали меня сутенеру, который накачал меня героином прямо перед тем, как «протестировать товар» самому, я не мог перестать думать об обещании, что помощь придет… что кое-кто, наконец, придет за мной. Все, о чем я мог думать, это о ласковом голосе, который рассказывал мне о пляже и дельфинах и обещал, что когда-нибудь возьмет меня посмотреть на них.

Реми убрал руку с моего рта. Мое сердце бешено колотилось в груди, а горло сдавило так, что я был уверен, что не смогу сделать больше ни единого вдоха. Я вспомнил все, что говорил ему, как будто это было несколько дней назад, а не лет.

— Я действительно желал, чтобы ты трахнул меня в той комнате в тот день, Лука, — сказал он хриплым от непролитых слез голосом. — Это было бы добрее.

Я кивнул, потому что знал, что он прав. Я опустил взгляд. Когда Реми взял меня за руку и притянул к себе, я позволил ему это сделать. Его пальцы слегка раздвинули мои. Затем он что-то положил мне на ладонь, прежде чем накрыть ее своей ладонью.

— Теперь моя очередь забыть о тебе, — произнес Реми невероятно ровным голосом. — Возьми это с собой, когда будешь уходить. — Он слегка отвел руку назад, чтобы показать пластиковый пакетик, лежащий в центре моей ладони. В пакете был маленький черный камень.

Но я знал, что это не камень.

— Ты не стоишь того, чтобы терять два года трезвости, — прошептал он, сжимая мою руку так, что она оказалась зажатой в кулаке. Когда он проходил мимо меня, я услышал, как где-то позади меня щелкнула дверь.

Вероятно, дверь его спальни.

Или ванной.

Это не имело значения.

Не имело значения и то, что он был неправ в одном.

Я никогда его не забывал.

И теперь, как никогда, я знал, что, вероятно, никогда не забуду.

Меньшего я не заслуживал.

Глава первая

Реми

Все это было так нелепо, что мне хотелось только смеяться.

Или плакать.

Ну, ладно, может, не в слезах дело, потому что я давным-давно понял, что слезами ничего не добьешься. Если уж на то пошло, они просто дают людям больше власти над тобой. По-настоящему больные уебки знают, как использовать твои слезы против тебя. Они занимались этим скорее для того, чтобы потрахаться мысленно, чем по-настоящему. Обычные уебки обычно предпочитали немного рукоприкладства… этого было достаточно, чтобы еще больше возбудиться, и не более. Но на самом деле они не хотели прикладывать усилий ради этого, особенно платить больше денег за то, что уже входило в стоимость. С этими парнями приходилось держать ухо востро, потому что они, как правило, реагировали на сопротивление кулаками, и если рядом не было никого, кто мог бы помешать им нанести удар по их ценной собственности, эта собственность могла вообще не избежать побоев.

Я убедился в этом на собственном горьком опыте.

Я многому научился на собственном горьком опыте.

Так что плакать было не о чем.

Ладно, да, смеяться тоже не о чем, потому что я делал это только тогда, когда мне нужно было одурачить кого-то, заставив поверить, что я тот самый Реми, который уже на пути к выздоровлению.

И член, который, вероятно, все еще стоял в моей гостиной, на самом деле не считался кем-то. Он был не более чем призраком из моей прошлой жизни… он был одним из тех тяжело усвоенных уроков, которые оставляют более глубокие шрамы, чем те, что по большей части я носил на себе.

Я вернусь за тобой, Билли. Обещаю, я вернусь.

Холодный пот выступил на коже, когда меня охватывала одна сильная дрожь за другой. Мне хотелось верить, что это была бесконечная жажда моего тела к тому мимолетному кайфу, который я искал сегодня вечером, но я знал, что это не так. Реальность заключалась в том, что то, что дал мне мужчина в соседней комнате, было более всепоглощающим, чем любое вещество, которое мои похитители и мой сутенер — а позже и я сам — использовали, чтобы погасить жгучую потребность сопротивляться.

Моя сегодняшняя встреча с ним была настоящим потрясением, как и восемь лет назад. Только я больше не был тем глупым ребенком, который верил в такое дерьмо, как надежда.

Я закрыл глаза и попытался замедлить дыхание, прислонившись спиной к гладкой деревянной двери своей спальни. Я знал, что мне нужно протянуть руку и повернуть замок над ручкой, но я боялся ослабить хватку, в которой держал себя. Кроме того, Лука уже доказал, что то, что я считал замками с защелками приличного качества, его не остановит. Единственным оружием против заебывания разума было заебывание разума. Возможно, я и не понимал этого, когда мне было четырнадцать, и он обещал мне то, чего не собирался выполнять, но у меня было достаточно времени, чтобы попрактиковаться в этой концепции.

Жаль, что я не вспомнил об этом факте, когда мне это было нужно больше всего.

Например, когда Лука оглядел меня с ног до головы, словно я был каким-то вкусным лакомством. В то время как я тонул в узнавании еще до того, как Алекс познакомил меня с этим человеком, Лука не страдал от такой проблемы. Самое большее, он увидел во мне что-то смутно знакомое, но не более того.

Для меня это была прекрасная возможность избежать всего этого столкновения так, чтобы никто ничего не узнал. Если бы я просто отмахнулся от любых попыток завязать вежливую беседу после представления, мой лучший друг и его парень на мгновение задумались бы о моей странной реакции, прежде чем полностью забыть об этом, а Лука, возможно, списал бы все это на мою застенчивость или причуды.

Но вместо того, чтобы смириться с осознанием того, что человек, изменивший траекторию моей жизни, понятия не имел, кто я такой, я позволил раскаленному добела гневу внутри меня сорваться с привязи и ударить сукина сына так сильно, как только мог.

И