Заполучить дракона! - Наталья Викторовна Косухина

– Мне нужно поговорить с вами, – попросила я, входя и позволяя голосу дрогнуть с самой естественной, старательно подобранной ноткой тревоги. – Это очень важно.

Батюшка с легкой, почти незаметной грустью взглянул на книгу и жестом пригласил меня присесть в кресло напротив своего массивного письменного стола.

– Располагайся. Ты меня тревожишь, дочь, – нахмурился он, изучая мое лицо.

Я чинно устроилась, опустив глаза, и принялась нервно теребить кружевной манжет своего платья, будто ища в нем опоры. Секунды тянулись.

– Ну? – мягко подтолкнул отец.

Дольше молчать не имело смысла. Я сделала глубокий вдох, подняла на батюшку взгляд, полный самой искренней решимости, и выпалила:

– Я хочу поступать в академию магии.

В кабинете воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в камине. Отец откинулся на спинку кресла, его пальцы сложились в замок. Он смотрел на меня не мигая, и я видела, как в его глазах рождается и крепнет недоумение, а затем – твердое, непоколебимое сопротивление.

– Нет. Это совершенно исключено.

Но сдаваться я не собиралась. Глаза сами собой наполнились влагой – обидой, разочарованием, отчаянием. Я позволила голосу сорваться на жалобный, дрожащий шепот, в который вложила всю свою боль.

– Но… но тогда моя жизнь будет разрушена…

Папа, этот могущественный лорд и железный делец, всегда терялся и буквально таял, когда его дочери пускали в ход самое грозное оружие – слезы. Я старалась пользоваться этим приемом лишь в самых крайних случаях, ведь подобные манипуляции казались мне недостойными истинной леди! Но сейчас на кону стояло мое будущее, и ситуация была более чем критической.

– Что ты себе придумала, моя девочка? Ты же всегда была такой разумной, – смягчил тон отец, и в его голосе послышались нотки беспокойства и растерянности.

Батюшка тоже имел свои стратегии по общению с нами и перешел от категоричных запретов к уговорам.

– Я… я просто боюсь, – прошептала я, позволяя голосу дрогнуть еще сильнее. Одна-единственная слезинка скатилась по щеке и упала на кружево манжета, оставив темное пятнышко.

– Чего? – искренне опешил родитель, его брови поползли вверх. Он явно ожидал капризов или упрямства, но не страха.

Я сделала глубокий, прерывистый вдох, словно с трудом подбирая слова.

– За последние несколько лет в высшем свете уже дважды случились разводы. А если… если такое несчастье постигнет и меня? К кому я тогда смогу обратиться? А если вас… если вас уже не будет рядом? – голос мой сорвался на шепот при этих словах. – Я останусь одна, без поддержки и средств. На улице. А так… так у меня будет профессия. Я смогу сама себя прокормить. У меня есть дар, папа!

Стоит отметить, что эти громкие происшествия с разводами и впрямь не радовали отца, человека старых принципов. В одном случае скандал инициировал муж, поймав супругу на измене. В высшем обществе такое, увы, случалось, но обычно все заминалось тихо, без лишнего шума. Однако та дама вела себя на удивление бесстыдно, не скрываясь и ни в чем себе не отказывая. Скандал вышел чудовищным, и несколько месяцев в светских салонах только о нем и судачили.

Во втором разводе инициатором выступила сама леди, не выдержавшая жестокости мужа. Ее поддержала влиятельная семья, и на свет всплыли такие неприятные подробности, что от джентльмена отвернулись все. С тех пор многие родители в высшем свете стали осмотрительнее и тщательнее подходить к выбору партий для дочерей.

– И откуда ты вообще узнала об этой… академии? – нахмурился отец, его пальцы принялись барабанить по столу, выдавая внутреннее напряжение.

У папы не было наследников мужского пола. В случае его кончины наше родовое поместье должно было отойти дальнему родственнику, и тот вряд ли проникся бы судьбой двух незамужних кузин. Поэтому отец изо всех сил хотел выдать нас с сестрой замуж – непременно удачно и надежно, – чтобы передать нашу судьбу в «заботливые руки» будущих мужей.

– От Нортона Гивза, – честно ответила я, опустив глаза, чтобы скрыть внезапную искорку надежды.

Ну… Не напрямую, конечно, а через подслушанный разговор и последующие расследования Алисы. Но это была всего лишь маленькая, незначительная деталь, не стоящая упоминания.

– Ага. Понятно, – сразу же успокоился отец, и в его голосе послышалось внезапное понимание. Папа сделал вывод, и этот вывод был выгоден для меня. – Гивз идет учиться именно туда?

– Академия магии Арная считается даже престижнее столичной, – поспешно, но уверенно заявила я. – Из-за уникального разнообразия окружающего нас бестиария и природных аномалий. Туда поступают многие перспективные и уважаемые молодые люди королевства.

Если верить жениху Алисы, а подруга клялась, что ее сведения абсолютно точны.

– Угу, – протянул отец, изучающе глядя на меня. – Подготовилась, я смотрю. А на какой факультет? Небось, на самый опасный?

– На факультет бытовой магии, – почти выпалила я, делая вид, что не заметила его сарказма. – Магия и кулинария, улучшение свойств тканей, элементарная защита жилища… Очень практично и совершенно не опасно.

Отец тяжело вздохнул и взглянул на меня задумчиво. Не как на ребенка, а как на повзрослевшего человека с собственными, пусть и странными, но обоснованными доводами.

– Хорошо. Подумаю, – произнес он наконец, и в этих словах прозвучала не отмашка, а настоящее обещание обдумать все серьезно. – Давай отложим этот разговор до завтра. Мне нужно… взвесить все «за» и «против».

– Хорошо, папа, – я послушно склонила голову, поднимаясь с кресла. Внутри все ликовало и пело. Я не стала давить сильнее, не стала упрашивать. Я сделала главное – посеяла зерно сомнения и предложила разумный, пусть и экстравагантный, план. – Спокойной ночи.

Выйдя из кабинета и притворив за собой тяжелую дверь, я позволила себе счастливую, торжествующую улыбку, которую сдерживала все это время. Отец задумался. Это была уже победа. Пусть небольшая, но решающая.

Ничто не свернет меня с намеченного пути!

* * *

Утро я встретила стойко. Видимо, батюшка еще вчера переговорил с матушкой насчет моего дерзкого желания, ибо ее за завтраком не было – служанка доложила, что мама чувствует себя нехорошо и не спустится.

Отец сидел за столом угрюмый и молчаливый, словно скала, а сестра смотрела ехидно и была невероятно довольна сложившейся ситуацией. Она, конечно, не знала толком, что случилось, но уже решила, что у меня все плохо. Зря радовалась. Видимо, в пансионе уроки хитроведения еще не начались, и делать верные выводы ее пока не научили. А я, сохраняя маску идеальной невозмутимости, с аппетитом съела свой завтрак и, отложив салфетку, отправилась наверх.

Дверь в