В разводе. Ты нас недостоин - Элль Ива

при единственной за долгое время встрече оказался настолько жесток... Как я могла нагулять? Я восемь лет была у него под боком, он знал о каждом моем шаге... да я в рот ему заглядывала, угождала, как только могла! Все его друзья говорили, насколько ему со мной повезло.

Он сам рассказывал. И свекровь тоже. Так с чего бы я «нагуляла»? Да еще и в разводе? В разводе можно только завести детей от другого.

И этот факт расстраивает меня больше всего.

Ну а еще тот, что Натан может догадаться обо всем и моих детей просто отобрать.

Хотя, казалось бы, зачем они ему?

Но сейчас я жалею, что в свое время не сообразила вернуть девичью фамилию и не записать детям отчество их деда. Так, на всякий случай. Не зря Натан требовал документы.

Пока кормлю малышей, пока переодеваю их и усаживаю играть на ковер, немного успокаиваюсь. Привычная рутина усмиряет внутреннюю тревогу. Не найдет он меня. Зачем ему?

Хотел бы – давно нашел. К тому же у него уже есть ребенок от этой Вероники. Быть может, даже не один.

На губах невольно возникает усмешка, как представлю ее лицо, когда Натан помчался за мной.

Она-то наверняка думала, что тот даже взглядом меня не удостоит.

– Чего усмехаешься? – мама после встречи с бывшим зятем выглядит недовольной. – Профукала свое счастье, теперь перебиваешься с хлеба на воду.

– Мам, хватит.

– Хватит, ага... он разводиться не собирался, я помню.

– Так не собирался, что развелся на следующий день, – вздыхаю.

– А заявление кто подал, а? То-то же! – мамин взгляд полон укоризны. – Детям нужен отец, Эва. Я всегда говорила, что надо было рассказать Нату про беременность. Он не оставил бы тебя без денег.

– Уверена? А без детей?

Женщина хмурит брови, поправляя передник. Затем начинает громко копаться в холодильнике. Когда волнуется – она всегда по максимуму генерирует шум. Вот как сейчас.

– С чего бы ему их забирать? Тройня – не один, растить замучаешься. Детям нужны оба родителя. А ты, уж прости, доченька, сама все похерила.

– Мама...– вздыхаю устало.

Начался очередной раунд битья лежачего. Поднимаюсь и иду к детям, чтобы этого не слышать. Хватит с меня, наслушалась за два года.

Малыши пищат, отбирая друг у друга розового паука. Достаю с полки двух таких же – и ссора сразу теряет свой запал. У всех троих моих ангелочков глаза их отца - светлые, почти ультрамариновые, как топазы. Гены пальцем не задавишь – как говорит мама.

Костик у нас самый главный – весь в папу, такой же деловой командир, строит Мирослава и Анечку только в путь. Ну и любят они друг друга безмерно. Чего только стоят их утренние обнимашки... причем никто их не учил, но это стало своеобразной традицией. Каждый раз после сна мои малыши обнимаются друг с другом. Только и слышно со стороны кроваток:

– Пьивет...

– И тебе пьивет!

Значит, проснулись.

Улыбка появляется на губах сама собой. Анечка неловко поднимается на крепкие ножки и топает ко мне, берет меня за руку, приглашая играть. Сажусь с ними и на несколько долгих минут забываю обо всём, пока голос матери не отвлекает:

– Ну вот, а могли бы впятером так сидеть... – а после она уходит.

На следующий день еду в офис. Нужно отвезти в бухгалтерию оригиналы документов на детей, чтобы получить какие-то выплаты. Лишним не будет. Особенно в последнее время. Скоро зима, нужно обновлять комбинезоны, да и ботиночки зимние не помешают. Шапки им я свяжу, распущу свой старый кардиган.

Деньги в жизни не главное. Главное – вот, мои малыши. Всё остальное приложится, я знаю, чувствую. Вывезла же как-то свою тройню, выкормила, и всего хватало... благо, работаю, и мама помогает.

Она внуков тоже до безумия любит.

Из офиса возвращаюсь, как на крыльях. В течение недели обещают перевести деньги на карту. Хоть бы пораньше... Открываю дверь, торопясь к малышам, и застываю на пороге.

В воздухе витает до боли знакомый аромат мужского парфюма, а на вешалке вижу темное пальто. Ноги слабеют, и мне хочется присесть, но я не могу сделать и шага.

Из гостиной доносятся голоса моих малышей и вторящий им мягкий мужской баритон.

Мама появляется из гостиной через мгновенье. Смотрю на неё, боясь пошевелиться.

– Мама, – шепчу хрипло, – что это такое?

Она сначала прячет глаза, но потом сердито хмурит брови, заняв защитную позицию:

– Ты как знаешь, Эва, но детям нужен отец! Я вас всех на свою пенсию не прокормлю!

5

– Какая пенсия, мама? За всё время я ни копейки у тебя не взяла, только наоборот!

Она отмахивается, показывая, что спорить бесполезно. Так было всегда. Даже если ее слова расходятся с реальностью с точностью до наоборот – мама всегда права.

– За что ты меня предаешь тоже? – выдыхаю слабо, на что та продолжает хмуриться, глядя на меня, как в детстве, когда я принесла из школы два по алгебре.

– Кто тебя предает, Эва? Скажешь тоже! О детях бы лучше подумала! Но ты не думаешь, тебе твоя гордость дороже! Тогда о них подумаю я!

– Так бы и сказала, что мы тебе обуза, мама... могла мне это раньше сказать прямо в глаза, а не действовать исподтишка.

– Да причем тут это?? Детям нужен отец, Эва! Я не устану этого тебе повторять!

Как будто сама она росла с отцом. Не было этого. Да и я выросла вполне адекватной несмотря на то, что мой собственный ушел очень рано, и я его почти не помню.

– Ты хочешь, чтобы он отобрал у меня детей, да? – не дожидаясь ответа, скидываю обувь и на деревянных ногах иду в гостиную, как на эшафот.

Мама... никогда бы не подумала, что она способна на самое настоящее предательство. Ведь кто как не она видела, насколько мне плохо, насколько больно... Хотя, она и детей-то не хотела оставлять, так что с нее взять теперь? Наверное, нужно поблагодарить за то, что смогла продержаться так долго и не растрезвонить бывшему зятю еще раньше.

В гостиной на ковре возятся малыши. Они играют с новой мозаикой из крупных деталек. Неподалеку от них на краешке дивана расположился Натан. Мужчина смотрит на них так, как будто эти дети – самое интересное, что было у него в жизни.