Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви - Екатерина Гринева

Машина тронулась с места, и Володя яростно потушил окурок в пепельнице, стоявшей около магнитолы.

– Когда я сочту нужным, – с тихой яростью сказал он, – я разрыдаюсь на твоем плече и орошу твою грудь слезами. А ты будешь целовать меня в лобик и говорить ласковые слова. Но не раньше.

Я невольно фыркнула.

– Впечатляющая картинка. Я так понимаю – мне остается только ждать.

– Угу! Ждать…

На языке у меня вертелся вопрос насчет подслушанного разговора мужа с Марком об Ольге и документах, которые исчезли. Но тогда муж окончательно превратится в радиоактивный реактор, и мне останется только открыть дверцу машины и бежать от него куда глаза глядят.

Мы приехали домой, и Ди вышла встречать нас в коридор – надменная, грациозная. Сиамская кошка с нежно-палевым окрасом; темными лапками и мордой, на которой пронзительно голубели большие глаза. Она сидела, молчаливая, как сфинкс, и смотрела на меня, не моргая.

Я схватила ее и прижала к себе.

– Ди! Ты соскучилась?

– Отпусти Дашку, – мгновенно отреагировал муж. – И не порти ее своими нежностями. Она и так чувствует себя принцессой, а вскоре с твоей помощью превратится во вдовствующую королеву – максимум амбиций и куча претензий. Тебе это надо?

– По-моему, это ты все портишь, а не я.

Володя схватил мою руку, и я невольно вскрикнула.

– Тебе не мешало бы держать себя в руках, а не распускать язык.

Я резко дернулась, но промолчала, сдерживая непрошеные слезы.

На следующий день после работы Дымчатый пришел такой мрачный, что все вопросы застряли у меня в горле, и я только и смогла выдавить:

– Ужин ставить?

– Дурацкий вопрос. В этом доме я скоро стану окончательным идиотом, – пробормотал он.

– Не обязательно самому себе ставить диагноз. Для этого существуют врачи.

Мою реплику он оставил без внимания. Снятые ботинки демонстративно поставил посередине коридора, зная, как это меня всегда раздражает.

Я также демонстративно поставила ботинки в галошницу и пошла на кухню.

– Побыстрее! – донеслось мне в спину.

Дымчатый наворачивал суп, потом умял котлеты и только за чашкой чая выдохнул:

– Я уезжаю завтра в командировку. В Питер. Рано утром.

– Один?

Он как-то странно дернулся.

– Нет. Беру с собой весь офис. Тебя такая постановка вопроса устраивает?

– Я просто спросила.

– А я просто ответил.

Я понимала, что после смерти Оли Юхневой нервы у него ходят ходуном, и поэтому сделала скидку на это состояние. Хотя вряд ли я могла спускать это хамство ему бесконечно.

Чемодан для командировок Володя обычно собирал сам и не подпускал меня к этому ответственному процессу и на пушечный выстрел. Он стойко верил, что я что-нибудь забуду или положу не ту вещь. Я и не разубеждала его в этом, зная, что бесполезно.

Сборы шли весь вечер. Он собирал чемодан в своем кабинете, время от времени выныривая в большую комнату и забирая оттуда то, что ему нужно. На меня он не обращал никакого внимания, словно я была посторонним существом, никак не относящимся ни к нему, ни к его сборам. Володя проходил мимо меня, насвистывал и делал вид, что жутко озабочен предстоящей командировкой и всем, что с ней связано.

Я смотрела на него, закусив губу. Постепенно во мне зрело бешенство. Дымов опять ускользал от меня в свои дела, командировку, мужской мир, куда вход мне был строго воспрещен. Он оставлял меня наедине со страхом, тревогой и одиночеством.

Я наблюдала за его сборами, чувствуя себя никчемной, ненужной и бестолковой, и от этого злилась на него еще больше. Леди Ди вертелась под ногами, и пару раз муж с раздражением прикрикнул на нее, что случалось не так уж часто.

– Забери Дашку! – крикнул он. – Она мне мешает.

– Сам забери, она все равно придет. Это же кошка, которая гуляет сама по себе.

– Она забралась в чемодан и лежит там. Она помнет мои вещи, – услышала я из кухни.

Дымов искал электрический чайник, без которого он никуда не ездил. Моя догадка оказалась верна, потому что через минуту я услышала грохот и громкие крики.

– Я ни черта не могу найти в этом доме! Где ты все прячешь?

– Чайник на третьей полке в колонке, – хладнокровно сказала я, вырастая в дверях. – Если бы ты спросил меня…

– Если бы, если бы, – буркнул муж.

Я нашла чайник и дала его. Мои пальцы встретились с пальцами мужа. Его руки были ледяными, а мои горячими.

– Спать скоро ляжешь?

– Не знаю. Еще столько дел…

– Ты надолго едешь?

– Не знаю.

– А куда тебе столько вещей? У тебя что, бессрочная командировка?

– Я же говорю. Не зна-ю, – c раздражением сказал он. – Я что – непонятно сказал?

Я задержала вздох. А потом подошла и прижалась к нему.

– Володя! – его запах, его руки волновали меня. Мне захотелось ощутить тепло и силу его тела. Как когда-то…

Он медленно отстранился от меня.

– Я устал, малыш, cегодня не получится…

Я усмехнулась.

– У тебя кто-то есть? Почему мы все время откладываем этот разговор?

– Не глупи! У меня дикий цейтнот на работе. Да еще это убийство. Разговоры со следователем… Все эти обстоятельства доведут до ручки кого угодно.

– Я все понимаю. Но ты все время уходишь от меня, прячешься в свою раковину. Ты и поговорить-то толком не хочешь. Cтоит мне настроиться на серьезный разговор, как ты начинаешь шутить или молчишь. Или просто посылаешь меня. Разве не так? Слушай, Дымчатый! – я рассмеялась и откинула голову назад. – А когда мы с тобой спали в последний раз? Ну, по-настоящему. Как мужчина и женщина. Ты помнишь? Я что-то нет. Я чувствую, что ты избегаешь меня. А когда мы все-таки добираемся до постели, – издала я краткий смешок, – ты снисходишь до меня, как будто делаешь великую милость. Мне это надоело, понимаешь? На-до-е-ло.

– Опять? – Володя поморщился. Его лоб прорезала вертикальная морщинка. – Ты никак не можешь понять одну простую вещь. Я не самец-производитель. Я – бизнесмен. Руководитель фирмы. Не жиголо и не мальчик по вызову. Ты меня просто с кем-то путаешь.

– Ничуть. Я тебе сейчас кое-что принесу.

– Только побыстрее. У меня нет времени.

– Надолго я тебя не задержу.

Я ринулась в большую комнату и достала из тумбочки лист бумаги с числами, подчеркнутыми красным карандашом.

– Вот, – протянула я ему бумагу.

– Что это? Твои месячные?