Бессмертная и незамужняя - Мэри Дженис Дэвидсон

Открыв глаза, я ничего не увидела – меня окружала кромешная тьма.

Еще в детстве я как-то читала рассказ про священника, который спустился в ад и обнаружил там, что все грешники лишены век – для того, чтобы они не могли зажмуриться и постоянно взирали на ужасы преисподней. Поскольку мне абсолютно ничего не было видно, я сделала вывод, что пока нахожусь не в аду.

Я попробовала пошевелиться – пространство вокруг меня оказалось довольно-таки узким. Я лежала на чем-то жестком, однако бортики моего ложа почему-то были мягкими. Если я в больничной палате, то она какая-то странная, а лекарства сотворили чудо – у меня ничего не болит. Но почему рядом никого нет? Почему так тихо?

Я снова пошевелилась, а затем, поразмыслив, попыталась сесть. Голова стукнулась о что-то твердое, но податливое, и я, подняв руки, оттолкнула препятствие. Уселась и… недоуменно захлопала глазами.

Поначалу я решила, что нахожусь в каком-то кулинарном цехе, но мгновение спустя поняла, что сижу в гробу. В самом настоящем – белом, с золотыми завитками по бокам, обитым изнутри розовым (фи!) атласом. Гроб стоял на большом столе из нержавеющей стали, посреди просторного помещения. Вдоль дальней стены протянулся ряд моечных раковин, и при этом здесь не было ни одной плиты. Зато поблизости я заметила весьма странные на вид инструменты и внушительный комплект макияжа. Следовательно, здесь не кулинарный цех, а…

Я поспешила выбраться из гроба, но зацепилась ногой и грохнулась со стола вместе с ним. При этом что-то вроде бы сломалось. Я довольно сильно ударилась коленями об пол, но даже не обратила на это внимания, отпихнула от себя гроб и, вскочив на ноги, стремительно направилась к выходу.

Миновав раздвижные двери, я очутилась в большом холле со стенами, обитыми деревянными панелями. Обстановка здесь была еще более мрачной: окна отсутствовали, зато имелось множество крючков для верхней одежды.

Внезапно я заметила высокую блондинку с безумными, широко распахнутыми глазами, одетую в какой-то нелепый розовый костюм. Ее можно было бы назвать привлекательной, если бы не оранжевые румяна на щеках и густые синие тени вокруг глаз. Губная помада коричневатого оттенка ей также абсолютно не шла. Да и никакая бы не пошла – ведь у нее было невероятно бледное лицо.

Блондинка ковыляла мне навстречу, стуча каблуками своих невзрачных дешевых туфель (… Неимущий, приобрети одну пару и получи вторую за полцены…), и через пару секунд я разглядела, что с волосами у нее, как ни странно, полный порядок. Довольно-таки ухоженные, длиною до плеч, с изумительным оттенком на кончиках прядей. А цвет, кстати, очень даже знакомый – «Лаш голден Блонд» номер двадцать три…

Ну ничего себе!

Вот черт!.. Оказывается, эта девица в ужасном розовом костюме не кто иной, как я сама! Я… именно я и есть эта женщина в жутких грошовых туфлях!

Широко раскрыв глаза, я неверной походкой приблизилась к зеркалу. Это действительно была я! И я действительно выглядела до такой степени отвратительно! Неужто я и в самом деле попала в ад?

Я постаралась взять себя в руки и успокоиться. Ничего не получилось, и тогда я с силой хлестнула себя по щеке, испачкав ладонь румянами. Да нет, я, конечно же, не права – это не ад. Ад не может представлять собой обитое панелями помещение с зеркалом в одном конце и гробом – в другом. А мой отталкивающий вид вполне объясним: просто-напросто я покойница. Тот придурок в «Понтиаке Ацтеке», наверняка бывший в сговоре с моей кошкой, все-таки угробил меня. Отличное завершение прекрасного дня.

Я была мертва, но при этом почему-то не желала спокойно лежать в гробу. И вот теперь, мертвая, я бродила по похоронному бюро в дешевом костюмчике и в туфлях из кожзаменителя. Похороны, должно быть, состоятся завтра… Я взглянула на настенные часы: вернее, уже сегодня.

Кто же выбрал для меня такую «упаковку»? И главное – подобную обувку?

Стянув с ноги туфлю, я заглянула внутрь и обнаружила надпись: «Собственность Антонии О'Нейл Тейлор».

Так я и знала – моя мачеха! Эта стерва собиралась похоронить меня в своих поношенных калошах! Подобная подлость возмущала даже больше, чем тот факт, что меня сбили и шарахнули о дерево на глазах у моей собственной кошки. Я уже вознамерилась швырнуть злополучную туфлю в зеркало, но в последний момент передумала и скрепя сердце снова надела на ногу. На улице пока еще не лето, а мне ведь нужно как-то защититься от холода и грязи. Однако какой ценой! Видела бы меня сейчас Жизель… Или кто-нибудь из знакомых.