Сладкая мука любви - Джил Грегори

Дереку Карлтону не удалось покинуть долину так скоро, как он жаждал. Почтовый дилижанс проезжал через городок дважды в неделю: один раз – по дороге дальше на запад, один раз – обратно. Вот этого-то обратного дилижанса Дереку и предстояло ждать еще два дня. На это время он намеревался перебраться в гостиницу.

– Может быть, передумаешь, Дерек? – спросила Эмма. – Вернемся на ранчо?..

– Зачем? Ничего ведь не изменится.

Он говорил тоном обиженного ребенка, которому отказали в сладком, и Эмме вдруг пришло в голову, что гордость его задета куда сильнее, чем сердце. От этого она почувствовала такое облегчение, что едва удержалась от улыбки.

Они стояли на дощатом тротуаре, роскошный кожаный чемодан Дерека покоился у его ног.

– Ты прав, ничего не изменится, но на ранчо тебе было бы удобнее.

– Я останусь в городе. Надеюсь, отель здесь не самый захудалый. По-твоему, мне легко каждый день встречаться с тобой, жить под одной крышей – и помнить, что ты меня отвергла? Нет уж, лучше гостиница.

– В таком случае мне пора.

Дерек подхватил чемодан и посмотрел на небо, покрытое темно-серыми тучами. В воздухе висело ожидание ливня: стояла страшная духота и царило то особенное затишье, которое всегда предшествует грозе.

Памятуя о приказе Уина Маллоя никогда не оставлять его дочь без присмотра, в город Эмму и Дерека отвез Шорти.[1]Прозвище он получил явно в насмешку – Шорти был на редкость долговяз. Пока длилось прощание, ковбой успел съездить в лавку и закупить припасы. Пристроив их в крытом фургоне, который Эмма выбрала специально на случай грозы, он переминался с ноги на ногу на почтительном расстоянии, ожидая указаний.

– Надеюсь, мы останемся друзьями? Счастливого пути, Дерек. Скорее всего я не появлюсь в городе до отправления дилижанса.

– Да, конечно, понимаю… Прощай, Эмма. Молодой человек склонился к девушке для поцелуя, но в последний момент опомнился и отшатнулся, хмурясь.

– Прости, – произнес он угрюмо. – Желаю всего наилучшего, хотя и отказываюсь понимать, что наилучшего может случиться с тобой в этой дикой, безотрадной… – Не договорив, он закусил губу и криво усмехнулся. – Впрочем, не важно. Похоже, мы и в самом деле мало подходим друг другу. Наверное, ты приняла правильное решение.

Эмма привстала на цыпочки и коснулась губами его щеки.

– Вот увидишь, все еще обернется к лучшему! Однажды ты встретишь ту, которая ответит на твои чувства всем сердцем.

Дерек взглянул на нее удивленно, потом расправил плечи и постарался беспечно улыбнуться.

– В этом можешь не сомневаться, – заверил он с задором, который когда-то так очаровал Эмму. – Но тебя я не забуду никогда.

С этими словами он отвернулся и направился к дверям гостиницы. Эмма, в свою очередь, повернула к фургону.

С ним все будет в полном порядке, думала она с куда более легким сердцем, чем раньше. Похоже, ему уже не терпится поскорее оказаться в знакомой обстановке. Должно быть, Монтана будет сниться ему в страшных снах!

Очнувшись от раздумий, девушка вдруг заметила, что фургон стоит у тротуара сам по себе. Шорти не было ни на козлах, ни рядом. Но она не успела еще с удивлением оглядеться, как долговязый ковбой выбежал из конторы, служившей Доку Карсону приемным кабинетом.

– Мисс Эмма, прошу прощения. Я только забегал узнать, как там Абигайль. Слышал, что ей нездоровится.

Абигайль Портер, молодая вдовушка с веселым веснушчатым лицом, держала пансион на окраине городка. Шорти был с ней обручен и намеревался скрепить отношения браком не позже чем через месяц.

– Что случилось? – встревожилась Эмма.

– Не нравится мне это, вот что я скажу. Док Карсон боится, что у нее инфлюэнца! Бедняжка прямо-таки горит! Лиззи – та, что убирает и готовит, – как раз уехала навестить сестру и вернется только к вечеру. Абигайль совсем одна… Я бы остался с ней, хотя бы до возвращения Лиззи…

– Само собой, – поспешно сказала Эмма, тронутая умоляющим тоном Шорти. – Может, нужна помощь?

– Вы так добры, мисс Эмма, но я сделаю все, что надо. Только не знаю, как быть с вами. Подождите разве в гостинице…

Девушка невольно взглянула на небо. Где-то за вереницей гор собиралась гроза, и судя по воспаленному небу над вершинами, к вечеру вполне могла разыграться буря. Это помешает Лиззи вернуться, а что тогда? Ждать до утра? Но отец сойдет с ума от беспокойства! Он подумает худшее! Нет, если уж ехать, так прямо сейчас.

К тому же не годится оставлять отца надолго одного. Кто знает, что может случиться?

– Вот что, Шорти, оставайся, а я поеду.

– Не пойдет! – воскликнул тот без колебания. – Ваш отец из меня за это котлету сделает!

– Я заступлюсь, не бойся. Пойми же: это нелепо – Гарретсоны никогда не посмеют поднять на меня руку! Ну а если посмеют, то стреляю я получше твоего. Одним словом, мне надо вернуться домой еще до грозы, потому что иначе отец бросится меня разыскивать, невзирая на непогоду, а мне этого совсем не хочется. – Девушка просительно коснулась жилистой руки. – Шорти! Только подумай, что будет, если гроза помешает Лиззи вернуться. Волнения, тревоги и прочее. А так я объясню отцу, что случилось, и он поймет.

Ковбой нерешительно переступал с ноги на ногу.

– Не нравится мне это, мисс Эмма, – повторил он любимое присловье. – И хозяину тоже не понравится.

– Ему куда больше не понравится, если придется разыскивать нас под дождем, вместо того чтобы в тепле и уюте объедаться жареной курицей, которую Коринна обещала приготовить сегодня на ужин, – шутливо возразила девушка. – Ну же, беги к своей Абигайль!

Внезапно приняв решение, Шорти бросил на нее благодарный взгляд и устремился вниз по улице, а Эмма направила лошадей в противоположном направлении.

Чем дальше, тем сильнее она подхлестывала их, поглядывая на небо. Хорошо бы отец и его люди вернулись раньше, чем разразится гроза. Конечно, не все ковбои переждут ее под крышей, кое-кому придется дозором объезжать земли, потому что нет лучшего времени, чем непогода, для разного рода темных делишек.

Первый гром прокатился по небу, когда фургон спускался к реке, пересекая широкое пастбище. Эмма оглянулась и удостоверилась, что грозовые тучи черными клубами вырвались из-за линии горных вершин. До дома все еще оставалось миль пять, и судя по тому, как стремительно приближалась буря, от нее не убежать.