Миссия: соблазнить ректора - Ефимия Летова

Да нет, не может такого быть!

* * *

Я медленно и осторожно, как зачарованная, подошла к скрытому в полумраке узкому стеллажу и стала разглядывать стоящие на прямоугольных плетеных салфетках маленькие фигурки. Сперва мне показалось, что это такие же свинки, как у меня, но поднеся к лицу одну из них, увесистую, тяжёлую, я поняла, что это были козы. Милые такие козочки с рожками и копытцами, бородками и короткими хвостиками, металлические, каменные, фарфоровые и стеклянные, забавные и натуралистичные. Множество фигурок, раза в три больше, чем у меня.

Против воли мои губы раздвинулись в улыбке. Так вот почему Миар Лестарис столь пристально разглядывал мою маленькую коллекцию — сам такой! Неожиданное совпадение наших вкусов и интересов пролилось теплом на сердце. Очаровательные фигурки. Вон та яшмовая козочка с белыми рожками мне нравится больше всех. Или вон та…

Воображение снова подло попыталось подкинуть картину двух наших коллекций рядом. Их можно даже перемешать. Будет смешно. А детям будем покупать, например, коровок. Или овечек.

Я застонала в голос — ну, ты и балбеска, Ари! Больше никогда не засмеюсь над Шаэль: её-то фантазии о браке с Кертоном куда более реалистичные, чем мои. О детях подумала, скажите, пожалуйста!

Злость на себя была такой сильной, что я отвернулась от стеллажа — исчезнувшей хрюшки там всё равно не обнаружилось — и стала осматривать и обыскивать прочее ректорское имущество. Ничего особенно интересного: висящая на массивных деревянных вешалках одежда в небольшом закутке, с натяжкой тянущем на гардеробную — именно туда и вела прикроватная дверь, книги, какие-то документы Академии… уютная комната на поверку оказалась безликой, словно гостиничный номер. Эстей прав — смысла в кражах попросту не было. Конечно, воровка из меня ещё бездарнее, чем соблазнительница, но даже мне ясно — прятать ценности здесь негде. Вырезать из книги сердцевину? Я достала пару десятков книг наугад, в том числе и с верхних полок, соорудив акробатическую конструкцию из кресла и стула. Ничего… Но ведь это первое, что приходит в голову. Тайник в половице или стене? Вряд ли тут такие толстые стены, а пол я по-быстрому простучала. Залезла под кровать, пошарила под подушками, избегая дурацкого порыва уткнуться в них носом и потереться щекой. Полазала по карманам пиджаков и брюк — там не было даже носовых платков или монеток. Поискала в ботинках. В столе. В светильниках. В туалетной комнате — там, куда даже уборщицы не совали свои тряпки, метёлки и носы.

Ни-че-го.

Мраков чистюля!

Я обессиленно опустилась на ректорскую кровать. Надо бы не забыть потом разгладить плед… Где можно хранить очень ценную вещь? А что, если Миар проглотил Ключ?! Тьфу, это же надо проделывать регулярно, а на такое способен только окончательно потерявший рассудок человек, хотя идея в целом перспективная. Но при всей своей придурковатости ректор как-то не производил…

Совершенно неожиданно дверь распахнулась, и я увидела Миара Лестариса собственной персоной. Желудок кувыркнулся внутри, сердце заколотилось. Мраков Тарин… Как же он прозевал?! Я подняла руку и дружески помахала рукой застывшему на пороге ректору.

* * *

Миар Лестарис хлопнул дверью так, что она чуть с петель не слетела — я вжалась в кровать, потом резко схватила подушку и заслонилась.

— Не убивайте, я ещё так молода!

Мне показалось, что в глазах у него мелькнули алые искорки.

— Это. Что. Ещё. Такое?!

Нет, он определенно потрясающе грозно умеет рычать.

— Кто вам позволил, — медленно приближаясь, продолжал гудеть ректор, словно во рту у него находился целый улей разъяренных пчёл. — Кто вам позволил врываться ко мне, что вы себе…

— Я всё могу объяснить! — я вскочила и попятилась, но подушку не убрала. — Вы украли мою свинью!

— Вы без спросу проникли в мою комнату! — ректор дёрнул за подушку, но я вцепилась в неё обеими руками и отступила ещё. Плечами ощутила твердость стены… ох, нет, не стены, а двери в гардеробную, которая тут же открылась под давлением, и я буквально провалилась в закуток, завешенный пиджаками, брюками и пальто! В следующее мгновение ректор-таки вырвал подушку из моих рук и, ведомый праведным гневом, вошёл, точнее, ввалился следом. Здесь было темно, слишком тесно для двоих, назойливо-приторно пахло каким-то растением — видимо, средством от моли. Я попыталась вслепую вывернуться из его рук, давя стоящую на полу обувь, но Миар навалился сзади, прижимая меня лицом к стене, удерживая за запястья.

— Кто вам позволил врываться в мою комнату?!

— Хотела найти свинку… ай! Волосы отпустите, зацепили! — пискнула я, не решаясь дёргаться. — Вы украли свинку из моей коллекции, и это просто подлость, тем более что вы сами…

— А словами сказать было нельзя? — ректор тяжело и горячо дышал мне в затылок. — Вам зашили рот?!

— Что сказать?! — я изумилась совершенно искренне. — Не вы ли стащили мою игрушку, верлад? Это как-то…

— Не стащил! Совершенно случайно положил в карман, собирался вернуть и забыл! Напомнили бы — сразу бы отдал! — от такого нахальства у меня все слова во рту застряли. — А вот вы, зараза, настырная и вездесущая, совершили большую ошибку. Ненавижу, когда без спроса заходят в моё жильё.

— Ненавижу, когда без спроса берут мои вещи! — рявкнула я, довольно глухо, потому что лицом утыкалась в какой-то пыльный плащ. — Может, мне так же сказать?! Совершенно случайно зашла, перепутала с прачечной, знаете ли! Собиралась выйти, но…

И тут он довольно-таки ощутимо и звучно шлёпнул меня по ягодицам.

* * *

Было не то чтобы больно — обидно. Возмутительно — да какое он право имел так себя вести?! Словно с глупым ребёнком, словно… Мы оба замерли, я, возмущенная, и он, вероятно, растерянный собственным поступком, никак не вписывающимся в негласный свод правил поведения достойного ректора Академии.

И в то же время…

Моя недавняя фантазия услужливо встала перед глазами во всей красе. Я почти нетерпеливо, почти инстинктивно двинула бёдрами ему навстречу — мне захотелось продолжения этой игры, балансирования на запретной грани недопустимого и желанного. Одна рука Миара обхватила меня — я ткнулась подбородком в его предплечье, другая коснулась моего бедра — то ли он сам её положил, то ли просто не отнял. Темнота, теснота, удушливый запах — ах, да, герань — всё это кружило голову. Совсем недавно мы стояли так же близко в хранилище… но сейчас было ещё ближе.

— Я