Встречная-поперечная - Антонина Циль

— Вы увидели Змея?

— Он полз мне навстречу. В его глазах была насмешка… Кажется, я потерял сознание. Не помню, как вернулся: сам или с чьей-то помощью, но очнулся я в пещере. Ненадёжные товарищи мои разбежались. Со временем история та позабылась, память моя постаралась стереть страшные минуты, — старик впился пальцами в подлокотники. — Однако я снова встретил Змея после смерти Петра, когда ненависть моя дошла до предела. Полозович пришёл в мой сон, как ты сейчас, и предложил способ отомстить за смерть сына. И я позволил себе согласиться. Во сне договор был заключён, но, проснувшись, я не мог понять, было то реальностью или игрой моего разума. Шли годы, я старел. Танечка, супруга моя, которой я прежде никогда не уделял достаточно внимания, с которой был строг и груб иногда, с печалью наблюдала, как черствели мои душа и сердце. Она пыталась вернуть меня на путь истинной любви, водила в храмы, где я почувствовал некоторое облегчение. Детали того сна окончательно стёрлись из памяти, я подумал, что сам себе всего навоображал. Но вскоре Змей явился вновь и напомнил мне о нашем договоре. Я понял, что сотворил, и сердце моё не выдержало. И только Танечка, которой я признался в содеянном, провела меня по последней дороге. Не способная никому рассказать о проклятии из-за чар Змея, она, обладавшая частицей вдольской крови, смогла воспользоваться своей силой и добавила в договор свое условие. И вот об этом я хочу тебе рассказать, Машенька. Светает. Мы прощаемся навсегда. Запомни: чарам Змея помешать может только Истинная любовь. Тот, кто станет твоей защитой, тот и Гада уничтожит. И вместе с сыном Железного Полоза он разрушит способность змеиного рода чаровать людей и принимать их обличие.

Старик с мольбой заглянул в глаза Маши. Чувство на душе у неё было... препоганое, и простить Осинина оказалось не таким уж простым делом. Но она превозмогла себя и проговорила:

— Я вас прощаю, покойтесь с миром, буду за вас молиться.

Призрак посветлел лицом и растворился с первым криком петуха. Маша проснулась, сердце ее билось как сумасшедшее. Она ни секунды не сомневалась, в том, кем мог быть её защитник. Однако, как она уже успела удостовериться на небольшом опыте своём, благие намерения и добрые заговоры при столкновении с реальностью вес имели весьма небольшой.

Глава 18

Яркий сон-виденье омрачил солнечное утро. Машу потянуло в лес. Уйти бы от всех, обратиться к любимому делу, не вспоминать, как гадка человеческая натура. Чем заслужила Маша предательство родного деда? Ничем. Лишь тем, что осмелилась родиться.

Нет, Маша не поддастся! Она не вещь какая-то, чтоб ее продавать! Пусть явится Змей, она с ним поговорит… заодно вспомнит, как из ружья стрелять.

Тетрадка с заметками о Поперечье так и лежала в кабинете раскрытой. Сколько ещё интересного можно было бы в неё вписать. А Маша всё занята, устраивает жизни других людей, нет бы о своей подумать.

Словно чей-то коварный голос нашёптывал злые, недобрые мысли в Машину голову. Она попыталась от них отстраниться, переведя внимание на Сашу. Вот уж кому доброты и оптимизма было не занимать.

С утра Сашенька успела поухаживать за котёнком, помочь маме в саду, перебрать и отложить в сторону одежду, из которой она выросла (а выросла она почти из всего). Теперь она рисовала в своём блокноте. Получалось у неё очень неплохо. Кот вообще вышел замечательным, будто бы живым.

«Альбом для рисования», — сделала Маша пометку в блокнотике для покупок. В нем уже многое имелось, получился целый список: принадлежностей для учёбы, обновок, лекарств. Любава накануне принесла несколько склянок с отварами, но даже будучи опытный лекаркой, посоветовала купить микстуру от кашля и «Патентованные витамины сэра Джона Блэкинга, удобные для приему и хранения».

Очень приободрило Машу предвкушение поездки в Родовейск. И, конечно, возможность тратить деньги на всё, что она пожелает, вдохновляла на «авантюры». И пусть Мария желала покупок не для себя, а скорее для гостей своих, настроение улучшилось.

Никогда прежде Маша не имела возможности вот так просто запустить руку в шкатулку и достать оттуда пачку ассигнаций. Это всё ещё казалось ей волшебством. Или, может, она просто старалась отогнать чёрную тоску, которая томила ей сердце.

Отчаянно хотелось увидеть Ивана Леонидовича, посмотреть в чудесные его глаза, узреть в них отражение себя самой. Но всё изменилось. Княжич Левецкий оказался не камердинером Игнатом, простым парнем, внуком ведуньи, а вдольским аристократом, женихом фрейлины при царском дворе. Маша внезапно оказалось далеко внизу по статусу, даже с обретенными деньгами и родовым признанием.

Арим более не скрывался, являясь всем в человеческом облике, с мрачным выражением лица, из-за которого не хотелось лишний раз к нему обращаться. Домочадцы (кроме любопытной Саши и столь же любопытного котенка) явно его побаивались. Именно это ему и нужно было.

Маша вообще удивлялась, что обычно скрытная нечисть открывается людям. Но, видимо, обстоятельства были таковы. Маше Арим при встрече поклонился, а Маша кивнула, отвечая на немой вопрос: сон был, и теперь она знает намного больше. Осталось только кикимор расспросить.

От тётушки прислали коляску, и Маша с Марфушей отправились на пристань, чтобы сесть на паром до Родовейска.

В истоках Помежи начались дожди, и река раздобрела, грозясь вовсе выйти из берегов. Паром шёл плавно, салютуя баржам и лодкам заливистым гудком.

Марфуша придремала на лавке, а Маше всё было в новинку: и паром, и люди на нем, разных сословий и достатка.

Вот завтракают на палубе купцы третьей гильдии. Едят вареные яйца, разливают водочку (умеренно), закусывают салом и луковицей. То и дело осеняют себя окружным знамением и с опаской поглядывают на воду. Паром как раз проходит Гольевские омуты, а в них всякой нечисти видимо-невидимо.

Жрец Храма Лакшаны с семьей расположился на носу, не иначе как по просьбе владельца парома. Всем известно, что Лакшана лучше всех иных богов обеспечивает защитой путешественников по водам, речным и морским. Поблизости разместился дьякон с корзинкой яиц, видно, набранных по окрестностям у прихожан во время водосвящения. Дьякон мирно беседует с коллегой о сложностях священных водных обрядов, жрец соглашается и поглядывает на небо.

Опрятная торговка, дождавшись, когда ход парома выровняется, открывает огромную свою корзину, и оттуда вкусно тянет мясной кулебякой. Пассажиры не брезгуют, покупают по куску пирога и по бутылочке свежего молока.

Маша вглядывалась в сизые