Чудесные рецепты крестьянки-самозванки - Василиса Мельницкая

Митя, Василиса и Марьяна играли в жмурки. Водил Митя, глаза ему завязали шелковым шарфом. Маленький сын Марьяны и Владислава Николаевича в веселье не участвовал, но активно подпрыгивал на руках у няни, внимательно следя за происходящим.

— Ульяна! — обрадованно произнесла Марьяна. — Давайте с нами! Присоединяйтесь!

Я не успела ответить, как Митя меня поймал, безошибочно определив, где стоит мама.

— С удовольствием.

Я забрала у Мити шарф, завязала глаза. Меня раскрутили со считалочкой, и дети запрыгали вокруг, хлопая в ладоши.

«Раз, два, три! Жмурка, ребят лови!» — прозвучал вдруг в голове голос старшего брата. В детстве мы часто играли в жмурки — братья и сестры, кузены и кузины, дети соседей. «Уля! Уля! Огонь!» Мне показалось, что кто-то подошел совсем близко, справа. Я резко развернулась, зацепилась за что-то ногой, взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие.

— Мама! — закричал Митя.

Я упала на четвереньки одновременно с грохотом и звуком лопнувшего стекла. Заплакал испуганный малыш.

— Дети, замерли! — рявкнула Марьяна. — Никто не двигается! Таня, унеси Николашу.

— Мама… — жалобно позвал Митя.

— Все в порядке с мамой, — ответила ему Марьяна. — Ульяна, ты чего молчишь? Только не шевелись, рядом осколки.

— Все хорошо, Митенька, — произнесла я, сдергивая с глаз шарф. — Голова закружилась. Но все в порядке.

В комнату ворвался Владислав Николаевич. Бросился к детям, подхватил обоих на руки, перенес на безопасное место.

— Да что у вас тут…

— Это я виновата, — сказала я, осторожно поднимаясь на ноги. — Потеряла равновесие, упала. Уронила вот…

Весь пол был усеян осколками глиняного горшка и землей. Я перевернула полку с домашними растениями.

— А я говорил, что не нужно в детской ботанический сад устраивать! — сердито проворчал Владислав Николаевич.

— Влад, солнышко, займись Митей, — попросила мужа Марьяна. — Кроме тебя некому. Это он горшок с геранью от Ульяниной головы отшвырнул, не Василиса.

— Что?! — воскликнули мы с Владиславом Николаевичем хором.

— Я не успела, — насупилась Василиса.

— Что здесь происходит? — В комнату буквально влетел Афанасий. — Владияр Николаевич требует немедленного отчета!

Я бросилась к Мите, совершенно не представляя, как ему помочь. И нужно ли. Хотелось убедиться, что с ним все хорошо.

— Василиса, пойдем, успокоим дядюшку, — сказала Марьяна.

Владислав Николаевич коснулся моего плеча.

— Все в порядке, — сказал он. — Ничего страшного не случилось. Ведовской дар в вашем роду есть?

— Нет, — ответила я, зачем-то ощупывая Митю.

Он, убедившись, что со мной все хорошо, жмурился и хихикал от щекотки.

— Значит, со стороны отца. — Владислав Николаевич присел рядом с нами на корточки. — У маленьких ведунов дар блокируют, пока он набирает силу. Сейчас он нестабилен, может причинить вред малышу.

— Делайте, что нужно. — Я поднялась. — Я вам доверяю.

Владислав Николаевич увел Митю в кабинет. Я хотела помочь с уборкой в детской, но слуги так на меня посмотрели, что всякое желание вмешиваться в их работу пропало.

Я отправилась к Владияру Николаевичу, проклиная себя за очередную глупость. Устроила погром в детской, спровоцировала Митю — и теперь придется говорить правду. А я так хотела отложить этот разговор!

Владияр Николаевич меня не принял. На мой осторожный стук из комнаты вышел Афанасий.

— Он не будет сейчас с тобой разговаривать, — сказал он.

— Я в чем-то провинилась? — спросила я.

— Да не в этом дело, Ульяна! — раздраженно произнес он. — Очередной удар по его самолюбию, как ты не понимаешь! Он не мог подняться на второй этаж, чтобы узнать, что произошло. Он бесполезен для Мити, как ведун. Как ты не понимаешь, что такое хуже смерти для того, кто привык помогать и спасать!

— Владияр Николаевич может помочь в другом, — тихо сказала я. — Он не стал бесполезным и ненужным. Возможно, ему стоит об этом задуматься.

— Афанасий! — раздался раздраженный голос Владияра Николаевича. — Кто там? Долго тебя ждать?

— Это Ульяна! — крикнула я в закрытую дверь. — Но уже ухожу. Простите за беспокойство.

Дверь распахнулась так быстро, что Афанасий не успел отскочить и схватился за ушибленный лоб.

— Ты что-то хотела? — спросил Владияр Николаевич с плохо скрываемой надеждой.

— Да. — Не уверена, что это ложь. — Но ведь вы…

— Заходи, — велел он, освобождая проход. — Афанасий, принеси Ульяне чаю. Травяного, успокоительного.

Я не стала возражать. Зашла и закрыла за собой дверь.

— Я беспокоилась.

— Ты? — удивился Владияр Николаевич. — Обо мне?

Я кивнула.

— Дома было… спокойно. Тут от меня одни неприятности. И вы… переживаете.

Он долго смотрел на меня молча, а потом пожаловался, с каким-то глухим отчаянием:

— Я даже обнять тебя не могу, не попросив сесть рядом.

— Вы уверены? — тихо спросила я.

— Не знаю, — ответил он честно. — Скорее, нет, чем да. Я ничего не могу тебе дать, кроме титула, положения в обществе и денег. Я не умею любить. И не верю в то, что можно полюбить инвалида.

— Мне ничего не нужно, Владияр Николаевич.

Я опустилась на пол рядом с коляской, прижалась щекой к неподвижной ноге. Он положил ладонь на мою голову, погладил по волосам.

«Я тоже не верю в любовь, Владияр Николаевич. Мы с вами разные, как лед и пламень. Но все же кое-что общее у нас есть. Во-первых, сын. А, во-вторых, и вам, и мне хочется толику обычного человеческого тепла и участия. Хотя бы иногда. Чуть-чуть. Вот как сейчас…»

— Ты могла бы называть меня по имени? — спросил Владияр Николаевич.

И я испугалась, что произнесла вслух свою мысленную речь.

— Я же по имени…

— Без отчества, — пояснил он. — Владияр. Или… Яр. И на «ты».

— Не уверена, что это уместно.

— Хотя бы, когда мы одни. Ой, ладно, забудь.

— Я постараюсь. — Я помолчала и позвала: — Яр.

— Что? — Его рука, ласкающая меня, дрогнула.

— Я так глупо упала. Мы играли в жмурки, я водила. И вдруг… — Я вздохнула. — Ты правильно догадался, я когда-то принадлежала к знатному роду. У меня были братья и сестры. И я вдруг вспомнила, как мы с ними играли.