(Не) могу быть твоей, Дракон - Светлана Томская

Доказательств злого умысла нет. И самого преступления ещё нет. Это значит, нам с Роном, если он во всё это поверит, потом всю жизнь охранять сына, каждое мгновение быть начеку. А есть вероятность, что дар, которого жаждет убийца, проснется в следующих поколениях. Время ведь оно такое, Микель может и через два-три столетия вернуться в то прошлое, в которое стремится. И использовать для этого кого-нибудь из наших потомков.

Вот только в какое время ему надо? Что если у него благородная цель спасти и вернуть свою истинную? Что если на преступления его толкает любовь?

Насчёт благородства я, пожалуй, погорячилась. Если это любовь, то фанатичная. Нельзя спасать одних людей, жертвуя жизнями других. Да и любил ли он мою маму. Что если ему был интересен именно её дар?

В общем, прежде чем идти со всем этим к Рону, нужно попытаться хоть что-нибудь узнать.

При мысли о Роне внутри растекается приятное тепло. Бездумно поглаживаю левое запястье, прежде чем осознаю, что в нём уже давно возникло ощущение лёгкого жжения.

Не может быть!

Вглядываюсь. Так и есть на коже проступил знакомый рисунок. Ещё очень бледный. Метка? Так рано? Хотя в прошлой жизни она появилась в первую же ночь после того, как Рон забрал меня из дома, потому что дракон сразу же, едва я оказалась в его лапах, стал доказывать, что я принадлежу только ему. А я… что я? Наивная дурочка, влюбившаяся в красавца мужчину в то же мгновение, как только его увидела.

Я ведь знала Рона всего несколько часов, но позволила уложить себя в постель.

Ни одной мысли в пустой голове о брачном ритуале даже не трепыхнулось. Какая свадьба? Всё потом! Не смогла я дать отпор этому воплощению девичьих грёз. А ведь он, наверняка, привык к тому, что все женщины перед ним немедленно растекаются лужицей.

И я стала всего лишь одной из череды его поклонниц, только что с меткой на руке и возможностью рожать сыновей драконов. Превратившись в домашнюю курицу, я сделала свою жизнь никчёмной и неинтересной даже для самой себя. А та отдушина, которую я видела в сыне – это тоже эгоистичная попытка за счёт другого человека, пусть и родного любимого малыша, придать осмысленность своему существованию.

Арви утешающе прижимается ко мне тёплым боком.

– Что случилось, девочка? – встревоженный голос целительницы возвращает меня в реальность. – Ты почему плачешь?

– Я? Разве я …

Провожу пальцами по щекам. Они мокрые. Улыбаюсь в ответ на заботливый взгляд женщины.

– Всё в порядке, просто анализировала кое-какие ошибки своего буду…прошлого.

– Ой, девочка, – фыркает от смеха целительница. – Ну ты скажешь тоже! Какие в твоём возрасте могут быть ошибки?

– В любом могут, – серьёзно отвечаю я.

Она качает головой:

– Непоправимых не бывает, пока мы живы. А сейчас посиди спокойно, я тебя осмотрю.

«Пока мы живы». Хм, оказывается и после смерти можно кое-что исправить. И я буду полной дурой, если не воспользуюсь вторым шансом.

– Ты в полном порядке, – удивляется целительница. – Так быстро? Я поражена. Я проверяла твой резерв, когда тебя принесли, он был пуст, я бы даже сказала с отрицательным значением. А сейчас ты здоровее всех.

Она переводит взгляд на Арви, внимательно следящего за происходящим.

– Это твой фамильяр? Он у тебя огненный?

– Да, – беру на руки своего хулиганистого дракончика и прижимаю к груди.

– Ну возможно он сработал как накопитель, – задумчиво рассуждает целительница, – и вернул тебе то, что в качестве излишков забирал раньше. Это бы всё объяснило.

Киваю, сдерживая улыбку. Был тут один… большой мускулистый фамильяр.

При воспоминании о горячей ладони, лежавшей на моём солнечном сплетении, у меня теплеет уже совсем в других местах, и я сжимаю бёдра, чтобы успокоить разгорающийся костёр внизу живота. А ещё обжигающе напоминает о себе метка на левом запястье, и я натягиваю рукав длинной рубашки до середины кисти. Не стоит демонстрировать её всем.

– Ну что ж, нет необходимости держать тебя здесь, – заключает целительница, задумчиво разглядывая нас с Арви. – Я могу тебя выписать.

Я часто-часто киваю.

– Погоди торопыга. Если почувствуешь что-то необычное, бегом ко мне. Договорились? И ещё, никаких тренировок в ближайшие три дня. Можно только теорию. Лекции, лабораторные и всё-такое.

Через час я уже в своей комнате, и Лита крутится вокруг меня, с восхищением лопоча о том, какой фурор произвёл в Академии мой огненный щит. Даже госпожа Тарина на лекции рассказывала им о том, что в настоящем времени известно только о двух драконицах, владеющих сразу двумя стихиями. И это внучки самого короля Айсгарда: Лирианна и Кириана*.

– Ну я не драконица, – пытаюсь я остановить её словесный поток.

– Ой, кто тебя знает, – поджимает губы Лита. – Я уже ничему не удивлюсь.

Стук в дверь прерывает её восторженные откровения, от которых я уже немного устала. Но с приходом Алины всё начинает идти по второму кругу.

Впрочем, у меня получается перевести разговор на приезжих драгонвэльцев, и девчонки моментально переключаются на обсуждение красавцев огненных драконов.

– Я слышала, что один из них внук самого короля Айсгарда, – сообщает Лита. – Его отец – то ли князь Рагнар, то ли князь Кристер. Знать бы только, кто именно? Они ведут себя с друг другом, как ровня.

Я пью восхитительно–вкусный чай, принесённый и заваренный Алиной, и хрумкаю печеньем, не забывая подкармливать и своего фамильяра. Малыш засыпает первым, а потом и я начинаю дремать под болтовню девчонок.

– Ну ещё глоточек, – Алина снова подливает мне ароматно пахнущую жидкость. – Эти ягоды мне привезли из Айсгарда.

Не могу отказаться. Это действительно очень вкусно.

От необычного чая внутри начинает разливаться приятное тепло.

Алина уходит, и я, кое-как умывшись, забираюсь под одеяло и отключаюсь только для того, чтобы погрузиться в горячечный сон. Мне снится Рон. Его ласковые руки гладят моё обнажённое тело. И я тянусь к нему сама, всем своим существом. А потом сон меняется другим. Я иду куда-то по коридору, и моя метка разгорается всё сильнее.

Глава 20. «Я разберусь».

Рональд Арден

Возвращаюсь в свои личные комнаты, наскоро принимаю душ и, переодевшись в просторные домашние штаны, падаю на огромную кровать.

Впервые думаю, что одному мне на таком ложе, пожалуй, чересчур просторно. Женщин сюда в академию я не водил, с преподавателями и адептками, разумеется, никаких связей не было. Всё на стороне, вне острова.

А вот теперь приходит мысль в голову, что жену я, пожалуй, и мог бы здесь