Ушла в винтаж - Линдси Левитт

Не могу решить, насколько мне весело. Проверяю нитку на пальце. Я, конечно, ушла в винтаж, но не до такой степени, чтобы одеваться во все черное и оплакивать старые добрые времена. Я видела людей, смеющихся на похоронах, – так почему бы мне не подойти легкомысленно к расставанию? Тем более в компании парня, с которым жизнь кажется такой непринужденной: вот попади сейчас в его машину метеорит – мы просто пожмем плечами и поедем на автобусе.

Мы устраиваемся в уютной уединенной кабинке и начинаем методично поглощать еду. Я макаю наан в похлебку из цыпленка с карри и наслаждаюсь взрывным вкусом. Еще два сочных кусочка – и я уже заляпала рубашку, но Оливер, похоже, этого не замечает. Он заглатывает зеленое рагу из ягненка и, переведя дух, говорит:

– Я часто бываю здесь с бабушкой. Она по-прежнему водит нас в ресторан за хорошие оценки в табеле. На каждой контрольной я представляю себе рисовый десерт.

– Да, Джереми всегда нахваливал «оценочные встречи» с бабушкой, – говорю я, вытирая рот салфеткой.

– Слушай, – Оливер кладет вилку на стол и тоже вытирает лицо, – ты хоть отдаешь себе отчет, как это неловко получается? Если бы Джереми знал, что я провожу с тобой день, он бы меня прибил.

– Не прибил бы.

– Ладно, но что-нибудь точно бы со мной сделал. – Оливер делает глоток колы. – Я ему, конечно, расскажу. Это не секрет. Нам ведь все равно надо было это сделать, независимо от того, встречаешься ли ты с Джереми.

Нет. Это не так. Если бы я по-прежнему встречалась с Джереми, мы проводили бы воскресенье в парке, кормили бы уточек, потому что мне это нравится, потом нашли бы укромное местечко под деревом и целовались бы, потому что я была уверена, что Джереми меня любит.

– Да, конечно.

– Если хочешь, я вернусь к шведскому столу и наберу на тарелку мерзкой коричневой кашицы из чечевицы. Кто из нас упомянет Джереми, должен будет съесть ложку этой жижи.

– Такая игра мне нравится. – Я захватываю на вилку немного риса басмати. – То есть я могу спокойно о нем говорить, но предпочту этого не делать.

– Договорились. – Оливер поднимает стакан. – Джереми мешает твоему командному духу, а мне нужно, чтобы ты показала все, на что способна.

– Только если я получу значок как у скаутов.

– Я договорюсь.

Оливер начинает рассказывать мне, как он выполнял проект для достижения высшего ранга в скаутской организации: собирал одеяла для домов престарелых и санаториев, в уголке каждого одеяла вышивал имя. Он трудился над проектом шесть месяцев, намного дольше, чем требовалось, но ему хотелось, чтобы все получилось как надо.

– Не могу поверить, что ты настоящий скаут-орел.

– Для скаута соврать – двойной грех, Мэллори. Клянусь честью скаута.

– Значит, все эти рассказы о резюме для колледжа – выдумка. Тебе нравится служение. И не важно, как ты ведешь себя в школе: ты любишь людей.

Оливер наклоняется над столом. Завязка от капюшона едва не касается еды.

– Если хоть кому-нибудь проболтаешься, я тебя тайком номинирую в президенты ученического совета, понятно?

– Видишь? У тебя даже угрозы вдохновляющие.

Оливер вдруг испугался, как будто только сейчас сообразил, как сильно мы отклонились от курса (каким бы он ни был):

– Да, вдохновляюще. У нас совсем мало времени. В пятницу уже праздник.

– Успеем, – говорю я. – Это не так сложно, уверяю тебя. Школьные костюмированные шествия не тот случай, когда надо разбиться в лепешку.

– Просто я хочу сказать: я рад, что присоединился к клубу, потому что у меня появилась возможность побыть с тобой. – Он отправляет в рот кусочек курицы, медленно жует. Чересчур медленно. Явно тянет время, чтобы сформулировать мысль до конца. – С тобой наедине. Ты совсем не такая, какой я тебя считал.

– А какой ты меня считал? – спрашиваю я, невольно выпрямляясь.

– Не знаю. – Он качает головой. – Другой. Не такой. – Он обводит стол рукой.

Такой? Такой? Это все, что он может мне сказать? Такой – это хорошо или плохо?

Возможно, он думает обо мне то же, что и я о нем. Что он продукт чьих-то искаженных представлений и мы привыкли принимать это как данность, тогда как за оболочкой личного мнения скрывается нечто гораздо большее. Особенно если это мнение основывается на общении с Джереми.

– Я должна сказать спасибо? А что, я скажу. Расцениваю это как комплимент.

– Видишь? – смеется Оливер. – Ты вот такая. Этакая. С чувством юмора.

Я прикрываю рот мятой салфеткой. Значит, нет нужды приберегать шутки для Джинни. Оливер ценит мой юмор. Возможно, шутки – это тоже часть меня.

– Это ради получения скаутского значка Комика. Я несколько месяцев трудилась, чтобы его заработать.

– Если ты не скаут, нельзя даже в шутку говорить, что ты им являешься. Это ложь вдвойне, помнишь?

– А я из подпольного отделения. Даже не буду рассказывать, как высоко я продвинулась.

– Значок одобрен. – Оливер смотрит в окно. Взгляд его снова становится серьезным. – Итак. После костюмированного шествия наша группа поддержки продолжит время от времени встречаться. А ты либо помиришься с моим кузеном, либо расстанешься окончательно.

– Я не собираюсь…

– В любом случае мы с тобой сможем здороваться при встрече, и это будет восприниматься уже не так странно, верно?

– Я не думала, что это воспринимается странно. – Еще как странно. Но не обязательно акцентировать на этом внимание. Вам положена ложечка чечевичной жижи, мистер Кимбол.

– Мне нравится проводить с тобой время. – Оливер по-прежнему смотрит в окно, и мне вдруг становится интересно, на чем именно он сосредоточил взгляд, произнося эти слова. – Наверное, так не должно быть, но это так. Сам не знаю почему. Точнее, я мог бы назвать тысячу причин.

Например? Например?

– Но учитывая… очевидные препятствия, я не знаю, насколько близко мы сможем узнать друг друга. – Теперь Оливер говорит быстро и сбивчиво. – В смысле как человека, потому что ты очень интересный человек, и я ценю нашу дружбу. Ничего более, честно. Не то чтобы я преследовал тебя – нет, я говорю вовсе не о классическом значении «узнать друг друга». Библейское значение, или как его назвать. Хотя ты симпатичная, и даже очень, и определенно стоишь того, чтобы узнать тебя в обоих значениях… Ладно, все, заткнись, Оливер. Закрыли тему.

Я изо всех сил стараюсь сохранять хладнокровие. Знаете, когда самолет попадает в зону турбулентности и ты понимаешь, что у всех екает в животе и всем чуточку страшно оттого, что вот вы летите в металлическом тубусе над Землей,