Развод. Прошла любовь, завяли помидоры - Элен Блио

И я, испачканная им, счастливая.

Толкается глубже, а я его сжимаю, судорожно дышу, пытаюсь поймать ритм, сбиваюсь, еще сильнее сжимаю, задыхаюсь, хорошо так, что голова кружится, и остро, и больно… горько почему-то, такой ужас накатывает, что вот это первый и последний наш раз! Просто дикий ужас.

– Надя, ты что?

– Что?

– Ты… я тебе больно сделал?

– Нет. – пока нет, хочу сказать, но молчу. – Что?

– Ты плачешь…

– Я?

– У тебя слезы текут…

Да, текут. Я их не замечаю. Они… они просто есть…

– Тише, тише, маленькая, успокойся, моя девочка, моя сладкая, всё хорошо, хорошо…

Боже, это как мантра, которую хочется слушать еще и еще…

Маленькой называет! Девочкой! Сладкой! На ручки возьмёт, убаюкает, поцелует. Излюбит так, что сознание потеряешь от счастья. Что еще надо?

Ничего.

Боже, только дай меня его. Хоть немного дай с ним! Пожалуйста.

– Надя… не отпущу тебя. На хрен. Моя, поняла? Всё… Чёрт… – усмехается, головой качает.

– Что?

– Ничего. Хорошего я сына вырастил.

– Да. Почему?

– Потому что он нашёл твою дочь.

– А-а…

– А я тебя. Если бы не он…

Да, если бы не наши дети мы бы, возможно, и не встретились, да?

Боже…

Как хорошо!

Быстрее, быстрее, напряжение, жилы вздутые на шее, челюсти сведённые, его рык, хриплые стоны, мои всхлипы, причитания, боже как хорошо, как же мне хорошо! И… полёт нормальный. Сколько секунд – не важно. Нереально.

Выстрелить вверх и парить, парить, парить…

Не хочу на грешную землю, не хочу!

Но…

Утро. Оно и доброе и нет.

Доброе, потому что рядом на подушке его голова.

Недоброе – потому что надо вставать. Идти в мир. А там столько проблем.

Его рука, лежащая поперёк моего живота удерживает.

– Куда?

– Завтрак приготовлю.

– Лежи, я сам.

– Зачем мне лежать без тебя?

– Действительно, зачем. Вот так, чуть-чуть сюда подвинься.

– Что? За… ох… боже…

Он опять во мне.

– Утренний стояк не должен пропадать зря, запомни, малышка.

– Какая я малышка, Алекс, мне…

– Это неважно. Я полюбасу старше, и вообще. Забей. Ты моя малышка и всё. Ты меня ниже на голову. И тоньше. Такая стройная, и аппетитная. Под меня… чёрт… сделанная.

Говорит, а сам входит, входит, входит, сводит с ума… м-м-м…

Боже… Как быстро я лечу с ним. Сжимаю как в тисках, стон такой громкий, тонет в его поцелуе.

– Ты мне реально всё натёр.

– У меня есть средство, я тебя после душа намажу.

– Ты меня и в душ поведёшь?

– Разумеется, всё грани гостеприимства для вас, Надежда.

И целует сладко.

Грани гостеприимства, значит. Что-о ж…

О, нет, в душе точно ничего не было. Ну, почти. Он меня просто помыл, а я его… оргазм не в счёт. Два, если считать его тоже.

Боже, мы с Бестужевым нимфоманы!

И это так… так классно!

И насчёт мази он не шутил. Намазал. И это отдельный вид удовольствия, когда мужчина, твой мужчина о тебе заботится.

Я снова в его футболке, и мне по кайфу. Выходим в коридор и чувствуем ароматы кофе и выпечки.

И слышим сильный, чуть хрипловатый голос, исполняющий знаменитую «Марсельезу»…

– Allons enfants de la Patrie Le jour de gloire est arrive…(первые строчки французского гимна – Вставайте, сыны отечества, настал день славы, перевод вольный)

Если у вас на кухне с утра поют гимн Франции и революции – готовьтесь к сражению…

Глава 41

– О ля-ля! Вonjour, mes chers amis! (Доброе утро, мои дорогие друзья) Какие вы хорошенькие! Я всегда говорила – крепкий спокойный сон идёт на пользу людям!

– Вonjour, ma chère! (Доброе утро, моя дорогая) – целует её Алекс.

– А страстный и горячий секс идёт им на пользу еще больше! Вот результат!

– Бабушка!

– Что, родной? Еще скажи, что ты со мной не согласен! Ладно, давайте к делу. Нет, сначала завтрак. Рetit déjeuner français (Маленький французский завтрак). Детка, – это она мне, – садись со мной рядом, я стала глуховата на одно ухо, что мне внук скажет, я и так знаю, а вот твои ответы не хотела бы пропустить.

– Да, конечно.

– Насчёт глуховата – она шутит! Слух как у ястреба.

– Я всегда считала, что у ястреба прекрасное зрение, а слух лучше у совы.

– Просто не решился назвать тебя совой.

– Умный мальчик. Итак…

– А дети уже позавтракали? – задаю вопрос, потому что переживаю за Полину.

– Естественно, проснулись раньше, и не такие счастливые как вы. – бабуля смотрит многозначительно, улыбается, глаза закатывает. – Но я им сказала, что у них зато самое сладкое впереди. А узнать, что такое "la petite mort" (маленькая смерть) можно и без…

– Бабушка! – мягко осаживает Лиз Харди, накрывая мою ладонь своей. Боится, что я могу возмутиться. Я ведь поняла, что значит

"la petite mort"… Маленькая смерть. Так французы называют оргазм. Боже, сколько маленьких смертей было у меня этой ночью?

Мне должно быть стыдно? Муж в больнице с приступом, а я…

А мне не стыдно, мне хорошо!

Харди подаёт ароматный кофе с молоком, круассан, на столе появляется тонко нарезанный хамон, сыр, огромные оливки с прованскими травами.

Лиз рассказывает о своём первом визите в Париж, еще в семидесятые.

– Что для нас был Париж? Мечта! Но куда все ломанулись? Конечно же по магазинам!

– А вы?

– Говори мне «ты», детка, – она подмигивает заговорщицки, – когда ты говоришь мне «вы», я чувствую себя немножко старой.

– Простите.

– Pas de souci (ничего страшного). Французские магазины – это был, конечно предел мечтаний, но я хотела другого. Монмартр, Елисейские поля, Лувр, Булонский лес – вы знаете, какие слухи ходили про Булонский лес?

– Ба!

– Что «ба»? Поговаривали, что там устраивают настоящие оргии! О, ля-ля! А «Мулин руж»? «Лидо»? На самом деле больше всего я хотела зайти на кладбище Пэр Лашез и в Клозери де Лилла.

– Кафе, где писал Хемингуэй? – задаю вопрос, потому что сама хотела именно туда.

– Я люблю тебя, детка! Алексис, где ты нашёл такую умную женщину? – она резко встаёт, чтобы обнять меня, я смеюсь, – Да, обожаю Хэма, ему бы найти нормальную женщину, мог бы прожить до ста лет. Вообще, я хочу сказать, как был прав Сократ! Женившись, можно стать либо счастливым, либо философом. Так вот, нам дали возможность погулять по городу, естественно, за нами плотно следили. Вы же понимаете, в то время советские люди на Западе все были под колпаком. Но мне повезло…

Лиз рассказывала, я слушала её и у меня было ощущение, что я смотрю кино! Реально