Выбор варвара - Руби Диксон

это придает ей дикий и неприрученный вид. Мне нравится это в ней, то, насколько она свободна. И это печалит меня, хотя и возбуждает, потому что забрать ее обратно в Родной мир? Они бы укротили ее дикость. Сделали ее такой же, как все остальные.

Мне ненавистна сама мысль об этом.

Прежде чем мои мысли снова помрачнеют, я целую мягкую внутреннюю сторону ее локтя и затем продолжаю идти вперед. Я должен оставаться сосредоточенным, и прямо сейчас моя миссия состоит в том, чтобы заставить Фарли кончить.

Она молчит, пока я прокладываю дорожку поцелуев к ее плечу, а затем снова оказываюсь рядом с ее восхитительной шеей. Я убираю выбившуюся прядь волос в сторону и наклоняюсь, чтобы поцеловать ее нежную шею. Затем она издает какой-то звук, легкий вздох удовольствия. Ладно, это не нее основная эрогенная зона, с сожалением признаю я про себя. Возможно, мои навыки в постели не так велики, как я думаю. Или, может быть, Фарли просто не любит притворяться, чтобы потешить мое эго. Я нравится это — я хочу знать, когда я доставляю ей удовольствие, а когда нет. Я еще раз целую ее в шею и провожу языком по ключицам. Она делает глубокий вдох и поеживается. Отлично.

Я продолжаю целовать ее шею, поднимаясь к уху, потому что знаю, что ей это тоже нравится. Моя рука перемещается к ее груди, и я обхватываю ее маленький, упругий холмик. У людей были большие, выдающиеся формы спереди, но мне нравится небольшая, мягкая грудь Фарли. Она достаточно объёмная, чтобы ее можно было взять в ладонь, и это прекрасно. Мой большой палец касается ее твердого соска, и она ахает, выгибаясь в моих объятиях.

— Скажи мне, если я сделаю что-то, что тебе не понравится, — бормочу я, покусывая ее ухо.

— Мне это очень нравится, — говорит она мне, снова начиная говорить запыхавшимся и взволнованным голосом.

Я усмехаюсь про себя и снова провожу языком по ее уху, имитируя движение пальцами по ее соску. Еще через несколько облизываний и ласк она, тяжело дыша, прижимается ко мне, извивается под моей рукой и трется об меня. Ее отзывчивость заставляет мой член болеть, и мне нужно держать себя в руках, иначе я кончу, несмотря на все мои усилия доставить ей удовольствие первой.

Я провожу рукой вниз по ее плоскому животу и начинаю целовать ниже: ушко, шею, еще раз касаюсь ключицы, прежде чем опустить язык ниже. Прижиматься ртом к ее коже без защитной пленки, прикрывающей наши тела, кажется декадентством, но после того, как я побывал в постели с Фарли, я все равно буду испорчен для всех остальных женщин. Когда она не уклоняется, я целую одну грудь, а затем позволяю своим губам коснуться ее соска.

Ее вздох достаточно громкий, чтобы эхом отразиться от каменных стен ее дома.

— О, мне это очень нравится, — говорит она мне, и ее рука тянется к одному из моих рогов. Она дергает его, когда я поднимаю голову, показывая, что я должен продолжать.

Хех. Как будто я планирую сдаться в ближайшее время. Я снова опускаю голову и начинаю работать над тем, чтобы свести ее с ума от желания, используя свой язык, а иногда и зубы, чтобы дразнить, покусывать и ласкать ее маленький твердый сосок. Я не хочу, чтобы ее вторая грудь чувствовала себя проигнорированной, поэтому я перехожу к ней, чтобы проделать то же самое. Все это время маленькие возбужденные потирания Фарли заставляют меня болезненно осознавать, насколько тверд мой член и как к нему прижата ее нога.

Мне нужно заставить ее кончить, и как можно скорее. Даже когда я позволяю своему рту заниматься любовью с ее грудью, я опускаю руку ниже, а затем обхватываю ее лоно, проверяя ее реакцию.

— Ооо, — выдыхает она и выгибается под моей рукой. — Ты собираешься потрогать мое влагалище?

— Я собираюсь сделать больше, чем просто потрогать это, — говорю я ей и еще раз облизываю ее грудь. — Терпение, женщина.

— Я очень терпелива, — говорит она мне, а затем прижимается к моей руке, опровергая это предположение.

Я не могу удержаться от улыбки, даже когда еще раз целую ее сосок. Я провожу пальцами по нежным складочкам ее лона… и нахожу ее горячей, влажной и готовой.

Просто так моя решимость улетучивается за дверь. Я стону и прижимаюсь головой к ее груди, нуждаясь в мгновении. Ничего не стоило бы раздвинуть ее бедра и погрузиться глубоко в нее. Погрузиться в ее сладость и заявить на нее права так, как она хочет, чтобы на нее заявляли права.

Когда я беру свой член в руки, я понимаю, что ее кхай поет так громко, что ее грудь вибрирует от силы этого пения. И я вспоминаю слова Нири. «У нее наступает овуляция, когда ты входишь в комнату».

Если я войду в нее, то родится ребенок.

И я улечу. Я не могу так с ней поступить. Я не могу оплодотворить ее и бросить. Это противоречит всему, чем я являюсь.

Мой член даже близко не может приблизиться к ее влагалищу. Черт возьми. Но я хочу, чтобы Фарли получила удовольствие. Я хочу, чтобы она кончила, и кончила сильно. Я просто… не буду входить в нее. Я воздержусь и позабочусь о себе позже, когда у меня будет возможность побыть наедине, если понадобится.

А сейчас? Придется обойтись моим ртом.

В тот момент, когда эта мысль приходит мне в голову, она приводит меня в восторг. Прикасаться ртом к ее груди кажется достаточно возмутительным, учитывая, насколько жестко общество месакк относится к болезням и личной чистоте. Прижиматься ртом к ее влагалищу, как она делала с моим членом? Я не могу придумать ничего более порочного… или более соблазнительного. Я хочу знать, какая она на вкус. Я хочу зарыться головой между ее бедер и просунуть в нее свой язык. Я хочу почувствовать, как ее стеночки сжимаются вокруг меня. Боги, я сейчас разольюсь, просто подумав об этом.

— Ты могла бы быть терпеливой, — говорю я ей и запечатлеваю поцелуй на ее животе. — Но я нахожу, что чем больше я прикасаюсь к тебе, тем менее терпеливым становлюсь.

— Почему? — спрашивает она, затаив дыхание.

— Потому что я хочу прижаться ртом к твоему влагалищу и попробовать тебя на вкус.

— О, — выдыхает она. — Я тоже этого хочу. — И она широко раздвигает ноги в молчаливом приглашении.

Я не могу устоять. Я быстро опускаюсь ниже и обхватываю ее попку руками, затем приподнимаю ее бедра,