Академия трех миров - Марго Генер

В черных глазах Чернобога появился интерес, он откинулся назад, опершись ладонями на сияющую дорожку, и спросил:

– Значит ли это, что ты желаешь вкусить черноту в себе и принять мое покровительство?

Колебалась я лишь секунду, после чего решительно кивнула:

– Да, я хочу быть сильной.

– Да будет так, – мягко произнес Чернобог. – Теперь я всегда буду рядом, и черная сила станет доступна тебе всегда. Есть лишь одна мелочь.

Я насторожилась, хотя это и запоздало, потому что уже ощутила, как во мне зашевелилось, защекотало что-то древнее и первородное.

– Какая?

– Не пугайся, дитя мое, – улыбнулся Чернобог. – Ничего такого, что могло бы навредить твоей силе.

– Расскажи, – попросила я.

– Ты ведь знаешь, что я тоже желаю жизни не меньше, чем остальные боги, – стал объяснять он. – Но они не желают пускать меня в мир, оставив довольствоваться миром духов, откуда мне самостоятельно не выйти. Я хочу, чтобы ты позволила мне через тебя хоть раз ступить на людскую землю, пройти по зеленой траве, ощутить тепло солнца и свежесть воздуха. Ведь здесь я лишен всего, что имеют остальные боги.

Мне стало так обидно за Чернобога, что у меня снова защипало глаза.

– Как несправедливо, – прошептала я, прекрасно зная, что такое несправедливость, потому что испытываю ее на себе.

– Так выходит, что несправедливость преследует меня с момента сотворения тверди, – вздохнул он. – Когда-то давно все было иначе. Но, к сожалению, я не помню, что было в те далекие времена, когда еще не существовало людей, кто-то отнял у меня мою память. И я тоскую по временам, когда мог ощутить под ногами земную твердь. Так что я не понаслышке знаю о несправедливости, дитя мое. Иди и больше ничего не страшись, черная сторона всегда будет с тобой.

В себя я пришла на полу аудитории, где меня бросила Василиса. Тело нещадно болело, бок саднило, видимо, туда пятикурсница засадила носком своих сверхмодных неолаптей. Губу пекло, я потрогала ее и скривилась – трещина еще не затянулась и кровоточит.

Кое-как поднявшись, я пересела на стул и вынула из кармана зеркальце, которое чудом уцелело после нападения Василисы. Голова гудела, но я смогла найти в списках студентов того, кто сейчас, на мой взгляд, будет меня меньше всего осуждать и поучать.

«Привет. Можешь помочь?» – написала я в личные сообщения Драгану Змеевику, не надеясь, что он не спит.

Но ответ пришел незамедлительно.

«Куда подойти?»

Где конкретно нахожусь, я не знала. Пришлось собраться с силами и сходить ко входу, чтобы посмотреть, что написано на двери. Потом вернуться и снова сесть на стул, написав навнику:

«Аудитория языкознания сто пять».

«Будь там», – пришел ответ от Драгана.

Спустя минут десять дверь в аудиторию открылась, в проходе появился навник. Когда взгляд его спрятанных в голубых линзах глаз остановился на мне, лицо его побледнело и вытянулось. Он рванулся ко мне.

– Что произошло?!

У меня все болело, хотелось покоя и пирожного, так что я сказала:

– Это потом. Я хочу отсюда уйти…

Не спрашивая, Драган уже привычным жестом взял меня на руки и понес по темным коридорам ночной академии прямиком в лекарский кабинет. К моему удивлению, Цветана оказалась на месте, когда он внес меня, она что-то записывала в большой и толстый фолиант.

– Цветана, доброй ночи, – произнес Драган. – Нужна ваша помощь.

Лекарь, увидев мою разбитую губу, вскинулась и, бросив записи, кинулась к кушетке.

– Заступница Лада, это еще что такое? – протараторила она. – Где ты так?

– Упала, – мрачно ответила я, не желая признаваться, что меня все-таки отметелили, когда навник уложил меня на кушетку.

Он, конечно, этому не поверил. Цветана, судя по тому, как хмурилось ее лицо, пока она хлопотала над моими травмами, тоже. Но дело она свое знала великолепно – заливала мне в рот какую-то зеленую гадость, накладывала на ссадины мази и совершала пассы. Через полчаса все мои раны затянулись, а я полностью пришла в себя. Что, судя по озадаченному лицу лекаря, удивительно.

– Ну? – задумчиво спросила Цветана, встав передо мной, когда закончила с лечением. – Все еще утверждаешь, что упала?

Еще несколько дней назад я бы подумала над тем, сдавать Василису или нет. Но сейчас, когда сам Чернобог пообещал мне защиту, я обрела уверенность.

– На лестнице, – ответила я Цветане.

– Уверена?

– Угу, – отозвалась я и слезла с кушетки.

Пару секунд лекарь испытующе смотрела на меня, и я понимала, что она не верит мне и что-то подозревает. Но без моего заявления никому и ни о чем доложить не может. В итоге Цветане пришлось недовольно выдохнуть и произнести:

– Как знаешь. Но физическая расправа в академии крайне не приветствуется. Это так, для справки.

Я промолчала. Удивительно, что физическая расправа не приветствуется, но все предпочитают не замечать, когда старшекурсники травят новичков.

Цветана добавила с нажимом:

– Но ты довольно быстро оправилась.

– Очевидно, потому что вы хороший лекарь.

Она кивнула.

– Я хороший лекарь. Но даже после моей работы остаются небольшие гематомы для самозаживления. А у тебя и их нет.

Мне осталось пожать плечами и ответить:

– Значит, вы гораздо лучше, чем о себе думаете.

Оставаться в кабинете лекаря дольше – значит нарваться на новые неудобные вопросы, так что я в сопровождении Драгана поторопилась к дверям. Когда мы их достигли, Цветана окликнула меня:

– Есения, ты ведь не сделала ничего такого, о чем стоит беспокоиться?

После лечения жизнь во мне забурлила, как поток горной реки, той самой, которая прорвала плотину. Обещание Чернобога словно высвободило во мне скрытые резервы, которые в сочетании с мастерством Цветаны помогли мне прийти в себя в крайне короткий срок.

Я ответила:

– Уверена, что нет.

Оставив лекаря в глубокой задумчивости коротать ночь в пустом кабинете, мы с Драганом вышли и направились по коридору в сторону жилого корпуса. Его размеренное дыхание меня успокаивало, а еще казалось, будто он хочет что-то сказать. В итоге так и вышло. Когда мы поднялись к одному из малых фойе с диванчиками, он развернул меня к себе и посмотрел в глаза.

– Есения, может, ты, наконец, расскажешь, что случилось?

Если раньше меня терзали противоречия, то сейчас я ощущала, как сила, все это время закованная в тиски, вырвалась на свободу.

Не отводя взгляда от его голубых линз, я ответила:

– Очень просто, Драган. Сперва меня избили. А потом я поборола страх.

В зрачках навника сверкнули болотные огни, он поинтересовался осторожно:

– Это значит то, что я думаю?

– А что ты думаешь? – улыбнулась я.

– Если я отвечу действием, будет понятно? – с еще большей озадаченностью спросил Драган.