Эпоха героев - Нира Страусс

Так много магии.

Она обрушилась на мою кожу, как крошечные молнии, словно в толще камня разразилась летняя гроза, скользящая по закоулкам особняка. Она ласкала кожу за ушами и приводила Тьму в возбуждённое волнение.

Инстинкт говорил не убегать, а… присоединиться.

По шуму было ясно: внутри не меньше сотни сидов. К закату медленная процессия фэйри из цитадели потянулась в атрий, просачиваясь в особняк. Я наблюдала за ними с балкона, с любопытством. Некоторые всё ещё казались настороженными. Никто не привёл детей. Видимо, знали, что это не такое мероприятие.

Впереди меня Гвен и Веледа остановились. В нескольких шагах коридор плавно изгибался влево, и оттуда лился свет и гомон.

— Вы тоже это чувствуете? — спросила я их.

Гвен была человеком, а Вел — почти человеком. Но обе кивнули.

— Мне хочется заглянуть туда… и одновременно не хочется, — призналась блондинка. — Я бы возненавидела мысль, что Волунд смог устроить нормальный ужин…

По коридору прокатился громкий стон. Я приподняла бровь:

— …приятный ужин? — закончила я за неё.

Мы подошли к изящной арке, оплетённой зеленью, которая вела в зал, идеально вписывающийся в интерьер каньона. Это была самая настоящая пещера, по крайней мере по виду, хотя и грандиозная по размерам. Жар там стоял густой и влажный. Песчаник окрасили в чёрный цвет, а потолок расписали звёздами. Повсюду висели гирлянды из пурпурных, янтарных и небесных огней, вперемешку с орхидеями, лилиями и золотыми бутонами. Все они были искусственными, но ослепительно красивыми.

Магия взорвалась в воздухе вместе с насыщенным ароматом жасмина. Музыка лилась от оркестра из четырёх человек: двое играли на арфах ловкими, изящными пальцами, а одна фэйри пела во весь голос.

Но это было последнее, на что я обратила внимание, прежде чем мои глаза нашли гостей. И то, что Волунд считал «ужином».

По всему залу стояли круглые столы, покрытые тёмно-синими шёлковыми скатертями, ломившиеся от всевозможных деликатесов: тонкие полоски свинины под вишнёвым соусом, груши, запечённые с корицей и ликёром… и фэйри.

Веледа застыла на пороге, когда одна женщина легла на спину прямо на столе, опрокинув кубок с красной жидкостью, и широко раздвинула ноги перед мужчиной. У неё была лиловая кожа и плющ, сплетающийся в её волосах, а у него — зелёные, острые уши, которые он осторожно прижал, когда опустил лицо к её промежности.

Её прерывистый стон заставил Вел вздрогнуть.

Чуть дальше трое мужчин-фэйри с воодушевлением изучали друг друга. Один уже остался без штанов, другой опустился на колени. А у фонтана, из которого лилась явно не вода, фэйри с острыми клыками обливала жидкостью обнажённую грудь другой. Её сиреневые соски напряглись от холода — зрелище, которое мне будет сложно забыть.

Мы, как оказалось, пришли не так уж и поздно. Эти фэйри не слишком церемонились, чтобы сдерживать свои желания. И вряд ли им понадобилась белладонна, как это было в Корте.

Я обвила руку вокруг локтя Веледы — ей это явно было нужно.

— Кажется, нам стоило поесть до прихода.

Голубые глаза Гвен метались по залу, останавливаясь то там, то здесь, расширяясь всё больше.

— Это то, что фэйри из Борестеля называют пиром?

Я в этом сомневалась. Конечно, подобные встречи когда-то существовали. Они до сих пор проводились в домах удовольствий Гибернии и в тёмных клубах Реймса. Бельтейн тоже был одой сексуальным желаниям.

Но сейчас это была просто ещё одна попытка Волунда показать, чего он на самом деле добивается.

Мои узы горячо пульсировали. Я перевела взгляд в центр зала и увидела, как Мэддокс и Оберон пробираются сквозь столы к нам. Красивая фэйри с белыми волосами и медными губами протянула руку к Мэддоксу — и сердце у меня гулко ударило.

Тьма стекала по моему предплечью к пальцам почти без моего ведома.

Мэддокс спокойно уклонился от её руки и метнул в фэйри суровый взгляд, смысл которого она уловила без слов. Та, не слишком расстроившись, перевела внимание на Оберона. Тот лишь улыбнулся ей и покачал головой. Женщина надула губы, но быстро вернулась к своим… занятиям — с ещё тремя сидхами, находившимися в разной степени обнажённости.

Глаза дракона встретились с моими, а потом скользнули вниз, к моему запястью, к Тьме, к когтям. Та часть меня, что долгие годы жила как обычный человек, вдруг захотела почувствовать стыд — стыд за такую глупую эмоцию, как ревность. Тем более из-за пустого жеста.

Но магия внутри, неистово реагировавшая на всё вокруг, не позволила.

Дракон принадлежал нам.

И эта фэйри должна была это знать. Она видела, как мы пришли. Она знала, кто мы такие.

В глазах Мэддокса заиграла тень чего-то тёмного.

Воздух между нами потрескивал, когда они с Обероном наконец остановились перед нами.

— Я вроде как должна была привыкнуть к этому, но нет, — пожаловалась Гвен. Она помахала рукой перед лицом Мэддокса. — Спасибо, что заметил моё существование. Я чувствую себя так оценённой.

Дракон сдержался, чтобы не закатить глаза.

— Добрый вечер, Гвендолин. Веледа.

— О, прекрасно. Теперь ты ещё и полное имя используешь.

Веледа продолжала смотреть на того фэйри с зелёными ушами. Уже не была уверена, что выражение её лица означает — отвращение или восхищение. Она собрала каштановые волосы в венок из кос, подчёркивающий её длинную шею.

Оберон кашлянул. Все, кроме Веледы, посмотрели на него.

Он выглядел слегка раздражённым. Единственный из нас пятерых, кто действительно подготовился к приёму. Я весело проигнорировала платья, которые кем-то заботливо оставили в моих покоях, а Гвен с Веледой тоже предпочли брюки и сапоги. Оберон же был ослепителен: его обнажённая грудь была усыпана золотыми точками, по торсу извивалась нарисованная вручную жимолость, исчезающая под поясом коричневых кожаных штанов. На одном плече красовалась меховая накидка, украшенная искусственными листьями. Бледные косы падали как раз на неё.

— Рад вас видеть. Жаль, что мы не успели поговорить с тех пор, как ты проснулась, прекрасная, — сказал он небрежным тоном. — Кажется, мы оба были заняты, не так ли?

Я вспомнила нашу ночную вылазку с Гвен, тела, братскую могилу.

— Некоторые больше, чем другие, — ответила я. — Значит, «Оберон и Ко» на деле — всего лишь филиал Инис Файл, да?

Улыбка, расплывшаяся на лице Мэддокса, не ускользнула ни от кого.

— Я бы назвал это взаимовыгодным сотрудничеством, — спокойно произнёс Оберон. Его серебристые глаза сверкнули, и мне вдруг показалось крайне несправедливым, что на его идеальной коже нет ни единой морщинки, ни малейшего изъяна. — Я всё ещё сам себе хозяин.

— Если ты в этом уверен.

Мне показалось, что его зубы скрипнули.

— Уверен.

— И