Личный медиум для светлого лорда - Елена Михайловна Малиновская

Я с трудом выдавила из себя невеселую улыбку.

Я не питала особых иллюзий по поводу двух знакомств с родителями друг друга. Но стоило признать: они прошли гораздо гаже, чем я представляла в самых худших ожиданиях. Однако в глубине души я почему-то чувствовала облегчение. Я видела, как вел себя Дагмер при каждой встрече. Без малейшего сомнения вставал на мою защиту и себя не давал в обиду. Теперь рядом с ним я чувствовала не тревогу, как прежде, когда не понимала, что от него ожидать в тот или иной момент. А спокойствие и уверенность. Потому что знала, что он всегда придет на помощь.

– А могу я… – Я сделала паузу, гадая, поступаю ли правильно. Но все-таки завершила через силу: – Можно мне немного пройтись по дому? Одной.

Дагмер немного помолчал. Потом кивнул.

– Конечно, – обронил снисходительно. – Только будь осторожна. Здесь все завалено хламом. Не споткнись.

– Постараюсь.

Я слабо улыбнулась, польщенная его заботой. Затем развернулась и вышла прочь из кабинета.

Дагмер проводил меня внимательным взглядом, не сделав ни малейшей попытки последовать за мной.

Тишина в доме была ошеломляющей. Я привыкла, что здесь всегда было шумно и многолюдно. В гостиной громко тикали огромные напольные часы, бьющие каждый час. Из комнат раздавались смешки и приглушенные разговоры служанок. Частенько отец кого-нибудь сурово отчитывал во дворе, и его раздраженные крики разносились по всей округе. Но сейчас все было иначе.

Я полной грудью вдохнула затхлый воздух. Поморщилась, вновь уловив в нем сладковатую нотку гнили.

Наверное, Томпсон будет в ярости, когда увидит, какая разруха тут царит. Он рассчитывал получить большой крепкий дом, в обустройство которого было вложено столько сил и заботы. А в итоге тут осталась одна рухлядь.

Паркетные доски протяжно заскрипели под моими неторопливыми шагами. В пыльном сумраке очертания коридора терялись. Но я прекрасно помнила, куда мне надлежит идти. Этот путь преодолела бы и в полной темноте.

Несколько секунд – и я остановилась на пороге своей детской спальни.

Удивительно, но отец в своих приступах безумной ярости почему-то пощадил эту комнату. Тут все осталось таким же, как и при моем отъезде в пансион.

Взгляд скользнул по узкой девичьей кровати, застланной розовым покрывалом. Рядом – небольшой столик с некогда забытой и так и недочитанной книжкой. Напротив – платяной шкаф. Вот и вся обстановка.

Сердце тревожно защемило от нахлынувших воспоминаний. Немного помедлив, я круто развернулась на каблуках.

Спальня матери располагалась прямо напротив моей. И сейчас я смотрела на закрытую дверь, отчаянно труся прикоснуться к ручке.

Наверное, эта комната заперта. Хоть бы она была заперта! Потому что…

Мысль оборвалась в тот же миг, когда кто-то невидимый нажал ручку. И дверь сама по себе начала очень медленно открываться передо мной.

Первым моим порывом было бежать. Ринуться обратно к Дагмеру, спрятаться в его таких надежных и заботливых объятиях. И попросить навсегда забрать меня из этого дома, заполненного тенями разрушенных надежд, злобы и взаимной ненависти.

Но неимоверным усилием воли я осталась на месте. Набравшись мужества, сама потянулась к ручке и резким движением распахнула дверь настежь.

Странно, но здесь почему-то было светлее, чем в моей комнате. В полосках солнечных лучей танцевали пылинки, но дышалось не в пример легче, чем в остальном доме. И пахло здесь не гнилью, а цветами и легкой ноткой любимых духов матери.

Я переступила порог.

По всему было видно, что отец не раз и не два бушевал в этой комнате, выплескивая свое бешенство. Впрочем, ничего удивительного. Он ведь всерьез считал, что именно мать виновата в его разорении. И что она продолжает строить ему козни даже из мира теней.

Балдахин на кровати был изрезан в тончайшие лоскутки. Трюмо, перед которым мать наносила макияж, разбито. Из шкафа выкинуто все содержимое. Шелковые платья, тончайшее кружевное белье в полнейшем беспорядке раскиданы по полу. Видимо, отец в порыве злобы вывернул все содержимое шкафа. Коллекция фарфоровых игрушек расколочена вдребезги.

Сердце защемило сильнее. Какой чудовищный вандализм! Все, что представляло хоть какую-то ценность, испорчено навсегда.

Надо возвращаться к Дагмеру. Увы, но в этом доме нам делать действительно нечего. Я знаю, что он исполнит свое обещание. Больше никогда в жизни я не увижу отца. Но оно и к лучшему. Не хочу иметь с этим человеком ничего общего.

Я повернулась, готовая уйти. И тут…

Запах духов усилился. Потянуло холодом, как всегда бывает перед появлением призрачного гостя.

– Мама? – тихонько спросила я.

В огромном треугольном осколке зеркала, каким-то чудом удержавшемся в раме туалетного столика, что-то промелькнуло.

Аккуратно ступая по вороху раскиданных вещей, я подошла ближе и посмотрела в него.

– Мама, это ты? – повторила чуть громче.

По осколку шла сеть тонких трещинок, поэтому отражение дробилось на сотни отдельных кусочков. Но я отчетливо видела себя и комнату за спиной.

– Я так скучаю по тебе.

Слезы сами навернулись на глаза. Я тихонько вздохнула, силясь не сорваться на всхлип.

– Мне очень тебя не хватает.

И первая слезинка сорвалась с моих ресниц. Прочертила влажную дорожку по щеке.

Откуда-то повеяло теплым ветерком. Он притронулся к моему лицу, и на миг почудилось, будто это мамина рука ласково стерла след от слезы.

– Все будет хорошо.

Голос прозвучал словно со всех сторон сразу. Я принялась озираться, но комната оставалась пуста. Лишь где-то в дальнем углу серебрилась легкая дымка.

– Мама…

Глаза щипало огнем, а губы дрожали. Еще немного – и я разрыдалась бы взахлеб.

– Не плачь, Хельга.

И я ощутила, как кто-то нежно погладил меня по голове.

– Я всегда буду рядом с тобой, – прозвучало негромкое