Долгая игра - Рейчел Рид

Ладно, значит, они просто собирались... начать. Илья постарался не слишком долго обдумывать ответ и выдал первое, что пришло в голову.

— Думаю, что у меня может быть депрессия. Иногда.

Галина, похоже, ждала, что он продолжит, но он промолчал. Он никогда не произносил этого вслух, ни на одном языке. Теперь его фраза повисла в воздухе, как молот, занесенный над наковальней.

— Ваша мама страдала депрессией.

Илья кивнул. Это уже не составляло секрета. С тех пор, как он рассказал о маминой болезни на пресс-конференции, где они с Шейном объявили о создании благотворительной организации, которую назвали в ее честь.

— Хотите поговорить о ней? — мягко спросила Галина. — Это может стать хорошим началом.

Илья ожидал этого, но все еще сомневался, готов ли был к такому откровению. Он уставился на свои сложенные руки и заметил, как побелели костяшки пальцев — настолько сильно он их сжимал.

— Я попробую.

Он заговорил и не мог остановиться почти сорок минут. Его щеки были мокрыми от слез, которых он даже не замечал, пока Галина молча не протянула ему коробку салфеток. Теперь рядом с ним на диване лежала небольшая кучка использованных, смятых салфеток. Его бейсболка покоилась рядом с этой кучкой, потому что он принялся неосознанно прочесывать пальцами волосы, пока говорил. Он никогда так много не говорил о матери. Он поделился самыми теплыми воспоминаниями о ней и о том, как та пыталась скрыть, насколько усугубилась ее депрессия, одаривая Илью улыбкой. Еще в детстве он заметил, что улыбка эта часто была грустной.

Он рассказал Галине, как двенадцатилетний обнаружил безжизненное тело матери. Как подумал, что та просто отдыхала, пока не подошел ближе. Первым делом он заметил ее руку, свисающую с края кровати. Он рассказал, как отец строго сообщил, что ее смерть произошла в результате несчастного случая. Она просто приняла слишком много таблеток от головной боли, вот и все.

— Ты ему поверил? — спросила Галина.

— Нет. Ни капли. Но я ничего не сказал. — Он медленно и рвано вздохнул. — Он так быстро начал новую жизнь. Он хотел забыть о ней. Хотел, чтобы мы с Андреем тоже забыли о ней. Как будто... мама ему была противна. — У Ильи снова сдавило горло. — Я так по ней скучал. Я до сих пор...

Он прикрыл рот ладонью, а очертания комнаты стали расплываться.

— Мне очень жаль, — сказала Галина. — Это ужасное испытание для любого человека. Особенно для ребенка.

Илья мог только печально кивнуть. Он знал, что это так. Он старался не думать об этом слишком часто, от этих размышлений не было пользы, но он знал. Галина дала ему время немного прийти в себя. Наконец, слезы на его глазах высохли, а горло отпустило.

— На сегодня, пожалуй, хватит. Это было тяжело.

— Да, было. Как вы себя сейчас чувствуете?

Илья прислушался к себе, прежде чем ответить.

— Устал. Но, вроде, получше. Я бы хотел повторить.

Они договорились о дате и времени следующего визита, затем Илья собрал использованные салфетки и отнес в мусорное ведро в углу. Перед уходом он остановился у двери и выпалил:

— Вы думаете, со мной что-то не так?

— Не так?

— У меня депрессия? Психическое заболевание? Мне... станет хуже?

Он закрыл глаза, смущенный своим порывом, но ему нужно было знать.

— Вы здесь, — сказала Галина ласково. — Боюсь, на данном этапе я не смогу дать вам никаких ответов, но то, что вы пришли, — важный шаг в правильном направлении.

— Не все сразу, да? — сказал Илья по-английски, пытаясь улыбнуться.

— Именно.

Он вздохнул.

— Ненавижу ползти, как черепаха.

Эта фраза заставила ее рассмеяться.

— Слышала, вы любите быстрые машины. Возможно, у вас получится представить наш путь, как создание Ferrari, а не ее вождение.

Илья надеялся, что больше походил на Ferrari, которой требовался небольшой тюнинг, а не на ту, которую придется строить с нуля. Но он понимал, что Галина имела в виду. Главное — не отправиться на автосвалку.

***

После приема Илья долго бродил по Оттаве. Он надеялся, что разговор с профессионалом прояснит ситуацию, но вместо этого в голове царил полный бардак, а в груди ощущалась странная пустота. Он натянул капюшон толстовки, чтобы защититься от холодного осеннего ветра и скрыть измученное выражение лица.

Нормально ли было чувствовать себя так? Была ли вообще польза от такой терапии? Он сомневался, что сможет продолжать ее, если каждый прием станет оборачиваться таким потрясением.

Шагая по улицам, он осторожно анализировал собственные ощущения, пытаясь найти какие-либо признаки улучшения. Возможно, поговорить о матери было неплохо, хотя это изрядно вымотало его. Может, терапия, как и многие другие полезные вещи, болезненна лишь в начале. Илья умел преодолевать боль.

Завтра днем они с Шейном наконец встретятся. И проведут вместе ночь. Илья был взволнован предстоящей встречей, но теперь он вдобавок чувствовал себя странно. Вряд ли он сможет рассказать Шейну о визитах к психотерапевту. Пока нет. Но он переживал, что Шейн заметит. Заметит, насколько он был уязвим. Илья не хотел признаваться, что уже некоторое время чувствовал себя не в своей тарелке, и что ситуация ухудшалась. Что способы, которые раньше помогали, больше не работали. И что очень беспокоился — возможно именно так все начиналось у его матери.

А еще, что в некоторые дни невыносимо скучал по Шейну. Настолько болезненно, что казалось, будто в сердце впиваются иглы.

В конце концов он пошел вдоль канала, спиной к ветру. В ноябре в Оттаве было холодно, но Илье это не доставляло дискомфорта. Он никогда не жил в теплых краях.

Он шагал, опустив голову, но все равно его иногда узнавали фанаты. К счастью, тем хватило такта лишь крикнуть его имя и помахать рукой, а не просить вместе сфотографироваться. В тот момент выражение лица Ильи мало годилось для селфи.

Он набрел на пустую скамейку у воды и присел на нее. Он достал телефон и открыл фотографии. Он никогда не старался распределить их по альбомам, но один у него все-таки был. Который он назвал «скукотища». Он открыл его и пролистал все шесть фотографий. Те почти не отличались друг от друга. Илья сделал их несколько лет назад во время церемонии награждения НХЛ. Они с Шейном вместе вручали награду в одной из номинаций, согласно сценарию, Илья должен был попросить