От любви не спрячешься - Рейчел Гибсон

B начале декабря в Бойсе выпал снег. Холмы спрятались под таинственной белой пеленой. На дверях и на фонарных столбах появились наивные рождественские веночки, а витрины магазинов призывно засверкали. Нагруженные свертками, озабоченные горожане сновали по торговым улицам, постепенно теряя голову и все глубже погружаясь в предпраздничную подарочную лихорадку.

На углу Восьмой улицы и Мэйн-стрит в пабе под названием «Пайпер», тихо, не заглушая ровного жужжания голосов, музыка оповещала о том же – о счастливом и веселом Рождестве. Золотые, зеленые и красные гирлянды напоминали о детстве.

– С праздником. – Клер подняла чашку с мятным мокко и посмотрела на подруг. Все четверо только что закончили ленч и теперь наслаждались ароматизированным софе.

– С Рождество, – продолжила Люси.

– Веселой вам хануки, – пожелала Адель, хотя не была еврейкой.

– Счастливой кванцы, – перещеголяла всех Мэдди, несмотря на то что никак не могла причислить себя к афро-американцам, да и вообще ни разу не ступала на землю Африки.

Люси сделала несколько глотков и поставила чашку.

– Ой, чуть не забыла!

Она сняла со спинки стула большую сумку и, покопавшись в ее недрах, вытащила несколько конвертов.

– Наконец-то принесла фотографии с Хэллоуина. Один конверт она отдала Клер, которая сидела справа, а два других протянула Адели и Мэдди, расположившимся напротив.

Недавно Люси и Куинн устроили в своем новом доме на Куилридж костюмированную вечеринку. Клер открыла конверт, достала снимок и увидела себя в костюме зайчика рядом с подругами.

Адель нарядилась феей с прекрасными ажурными крыльями, Мэдди предстала в виде Шерлока Холмса, а сама хозяйка блистала в некоем подобии полицейской формы. В тот вечер все от души веселились, и Клер наконец-то почувствовала, что после критических двух с половиной месяцев начинает понемногу приходить в себя. К концу октября сердечная боль притупилась. А вскоре Дарт Вейдер предложил ей провести вместе вечер. Без шлема Дарт выглядел вполне привлекательно, совсем в духе полицейского мачо. Герой мог похвастаться надежной работой, прекрасными зубами, густыми волнистыми волосами и очевидной стопроцентной гетеросексуальностью. Прежняя Клер приняла бы приглашение на обед с тайной надеждой на то, что один мужчина облегчит утрату другого. Новая же Клер, несмотря на привлекательность перспективы, все-таки ему отказала. Время свиданий и отношений еще не настало.

– Когда тебе предстоит подписывать книги? – поинтересовалась Адель.

Клер сунула фотографию в конверт и убрала в сумочку.

– Одну десятого, в «Бордерз», а вторую – в «Уолденз» – двадцать четвертого. Надеюсь на предпраздничную торговлю.

С того рокового дня, когда Клер застала Лонни с техником из компании «Сирс», прошло почти пять месяцев. Да, она сумела пойти дальше и даже ни разу не обернулась. Ей уже не приходилось то и дело глотать слезы, да и мучительное ощущение пустоты почти пропало. И все-таки новых встреч не хотелось. Наверное, следовало пока подождать.

Адель с удовольствием отхлебнула кофе.

– Обязательно приду десятого. Подпишешь мне книжечку?

– И я непременно буду, – поддержала ее Люси.

– И я тоже. – Мэдди наконец-то оторвалась от фотографии. – А двадцать четвертого и близко не подойду к торговому центру. В сумасшедшей рождественской толпе того и гляди наткнешься на бывшего парня.

Клер вздохнула:

– У меня та же проблема.

– Ой, вспомнила! – Адель поставила чашку на стол. – Вчера встретила Рену Дженнингс. Так вот, великая писательница обмолвилась, что никто не проявляет интереса к ее новой книге.

Клер не слишком симпатизировала Рене. Считала, что дарование значительно уступает самомнению. Однажды им пришлось вместе подписывать книги, и опыт оказался исчерпывающим и однозначным. Рена не только полностью монополизировала отпущенные на встречу с читателями два часа, но вдобавок еще то и дело громогласно заявляла, что «пишет настоящие исторические романы, а не какие-то там костюмированные мелодрамы». При этом она пристально смотрела на Клер, словно видела перед собой преступницу. И все же известие о невозможности найти издателя для новой книги вызывало сочувствие.