Богатый. Свободный. (не) Мой - Натали Лав

Разбираю, хоть она и говорит негромко:

– Все хорошо будет, Матвей.

Он откидывается на стену, прикрывает глаза и притягивает ее к себе за плечи.

– Будет, Поль, будет. Как иначе?

Что этот мальчишка в свои семнадцать лет знает о жизни такого, чего я не знаю в сорок?

Артем Холодов

Вчера все сорвалось. Но меня это не сильно расстроило. Я придумал кое-что поинтересней. Белову должно понравиться.

Отец не ночевал дома. Хотя это бывает часто. Либо в командировке по работе, либо у очередной подружки. Предупреждать меня в его привычки не входит, звонить ему я не люблю. Поэтому я могу неделями не знать, где он и что с ним. Меня это не напрягает.

Уже.

Напротив, дает так необходимую свободу и освобождает от переодических скандалов. Наши жизни – это прямые, которые пересекаются лишь тогда, когда такое желание возникает у самого Владислава Сергеевича. Но все чаще ловлю себя на мысли, что было бы лучше, если бы не возникало. Зачем он меня вообще оставил? А не сдал в детдом? Гордыня не позволила? Как это – он, и с чем-то или кем-то не справился?

Учитывая, что родитель пропал без вести, звоню в офис. Но пропажа и там не обнаруживается. И Саркисяна тоже нет на месте.

Что же, сама судьба играет на моей стороне. С начбезом не люблю договариваться. Тот делает только то, что считает нужным, и манипулировать собой не позволяет. Зато его помощник ведет себя иначе.

Набираю его:

– Арсений Львович, утро доброе. У меня к Вам просьба, мне нужна вся информация на Смирнову Полину Алексеевну. Девушка родом из Воронежа. 2003 года рождения. Работает моделью. Надеюсь, Вы умеете быстро работать? Сами понимаете, когда все перейдет мне, я буду помнить тех, кто небесполезен.

Отключившись, подумал, что он будет очень расторопным. Он спит и видит кресло своего шефа.

И точно через два часа я знал о Полине Алексеевне всё. Или почти всё. Здесь было несколько интересных фактов. Зарегистрирована девушка в квартире, оформленной в ипотеку. В квартире кроме нее значатся престарелая бабушка и младшая сестра, которой сейчас 14. Работает она в модельном агенстве "Ты – самая!", офис которого находится в одном из наших зданий. И это уже интересно. Директор – скользкий тип, значит я вполне смогу с ним договориться.

Вызываю машину с водителем и еду туда. Директор оказывается на месте. Мимо меня порхают девы небесной красоты. Смотрят заинтересованно и оценивающе. Да, даже небесные создания любят вкусно кушать.

Директор, узнав мою фамилию, даже выходит меня встречать. Тоже жрать любит вкусно.

Минут 15 я к нему пристреливаюсь. Но в этом практически нет необходимости, потому что он сразу же начинает причитать по поводу высокой арендной платы за офис.

Вот и путь к компромиссу.

– Михаил Евгеньевич, да я вас понимаю. И даже готов вам посодействовать. Но, разумеется, не просто так. Мне нужна от вас услуга.

Протягиваю ему листок с новой суммой арендной платы. И вижу, как загораются его глаза. Все в этом мире повторяется раз за разом.

– Что я должен сделать? – с готовностью спрашивает, всем своим видом показывая, что я могу просить о чем угодно.

Сколько таких, как я, приходило к нему? Спорю, что немало. Способных на все ради понравившейся игрушки. Это кстати объяснимо. Почему я должен себе в чем-то отказывать, если имею возможность, получить желаемое? А красивые девочки – это тот же товар. Да они и сами знают об этом.

Безопасник отца сообщил мне интересную деталь – банк требует погашения остатка по ипотеке, каких-то 450 000 тысяч, и девчонка их почти собрала.

– Меня интересует Полина Смирнова.

Лицо директора приобретает растерянное выражение.

– Может, какая-нибудь другая девушка? Полина... Она...Короче, она не соглашается на особые условия. Ну, вы понимаете... Поэтому и зарабатывает копейки.

Я так и думал. Правильная девочка Полина. Мир моды любит других. Раскрепощенных раздвигающих ноги по щелчку пальцев.

А ты со своими пещерными взглядами и нелепой школьной влюбленностью в Матвея далеко не пойдешь. Если только после того, как я с тобой поиграю. Повзрослеешь и поумнеешь. Это и неплохо.

– Я предлагаю вам проявить фантазию. Например, если вы сообщите девушке, что из-за нее с агентством расторгли контракт. И она должна вам заплатить неустойку. Скажем, тысяч 500000 рублей. Не будем свирепствовать.

На круглом лице Михаила Евгеньевича отражается напряженная работа мысли.

– А что потом?

Трус несчастный.

– А потом я с ней сам поговорю.

Он смотрит на листочек, вытирает платком вспотевший лоб. И невыносимо меня раздражает.

– Но если вы – против, – демонстративно встаю с кресла, в котором утонул как в зыбучих песках.

Это подталкивает толстяка к принятию решения.

– Нет, что вы! – восклицает, встряхивая нелепо пухлыми руками, – Я согласен. Согласен! Когда мне ей позвонить?

Я ,охваченный нездоровым нетерпением, роняю небрежно:

– Сейчас.

Он и правда звонит. И вызывает Полину в офис. Причем я удивлен тем, как меняется его голос. Никогда бы не подумал, что он так может.

Завершив разговор, рапортует:

– Приедет. Но часа через три. Парня своего провожает. У него отец умер. Похороны и все такое прочее.

У Белова умер отец? Так вот почему он вчера сбежал с соревнований. Но так лучше. Хоронить будут не здесь, значит он не сможет мне помешать.

При таком стечении обстоятельств даже трехчасовое ожидание не напрягает. Сначала толстяк поговорит с Полиной сам, расскажет про сорванный якобы по ее вине контракт и про неустойку. А затем даст мне возможность пообщаться с красавицей.

Время пролетает быстро.

Как ожидалось, Полина не может проигнорировать своего руководителя. Беседа проходит на повышенных тонах. И я опять восхищаюсь толстяком. Вот может, когда хочет. Я нахожусь в смежном кабинете, и мне неплохо все слышно.

Наконец разбираю директорское заключительное:

– Подумай, Смирнова, как жить дальше будешь. И на что.

После этого слышу, как он покидает кабинет.

Значит, пришло мое время.

Вхожу.

Девушка сидит на крае того самого кресла, в котором раньше я чуть не утонул. Голова склонена, как бутон цветка под сильным ветром. Волосы скрывают лицо. Руки судорожно сцеплены на коленях, даже костяшки побелели.

– Привет, Полина! Помнишь меня?

Она поворачивается ко мне. На щеках играет румянец негодования. А в глазах блестят слезы. Обидно, когда все планы рушатся.