Охота на русскую Золушку - Анна Трефц

— Конечно есть, — проявил демократичность ее муж, — Но нам о них ничего не известно. Приходится иметь дело с тем, что есть. Так вот, Марко, скажу прямо, я решил прекратить эти ваши бесчинства и выдать свою дочь Лизи замуж.

Мы с Лизи разом сглотнули. Похоже мы могли бы выступать в каком-нибудь парном соревновании, например по парному стрессу или парному бегству от родителей с препятствиями.

— За кого? — осторожно уточнил я.

И тут лорд Кентский посмотрел на меня снисходительно. А потом заявил:

— Сейчас это не так уж и важно. Ведь главное сама идея, не так ли?

И я, в отличие от Лизи очень облегченно выдохнул. Очень! Этот старикан не планирует выдать Лизи за меня! То есть я по-прежнему свободен! Не то, чтобы я был против Лизи! Она мне друг, несомненно. Но Лизи — жена? Нет, уж, спасибо!

— Но Лизи, насколько я понимаю, не сторонница семейных ценностей.

Я все еще пытался быть с ней заодно. Хотя разве можно морально поддерживать тонущий Титаник. И тем не менее, я повернулся к ней, всем своим видом показывая, что готов предоставить ей слово. Но Лизи лишь ниже опустила голову. Черт их знает, что твориться в этих чопорных английских семействах. Неужели женщины все еще не имеют тут права голоса?

— Если я правильно понимаю жизнь, женщинам важен статус. Если я скажу дочери, садись за руль и открою дверь румынской Dacia, она взбунтуется. Но сможет ли она устоять перед Maybach Exelero?

Мы оба с опаской покосились на Лизи. Та сидела, сжимая кулачки под столом. На секунду мне даже стало ее немного жалко. Но это была мимолетная слабость. Потому что в следующую минуту она расправила плечи, схватила полупустую креманку с недо-шоколадным десертом и ухнула ее о стол. По скатерти разлетелись жидко-каштановые брызги.

— Элизабет! — взвизгнула леди Кентская.

Мы с лордом синхронно хлопнули глазами. Похоже в этой дисциплине я мог сойтись со всеми представителями знати графства Кент. С леди пришлось бы дольше практиковаться. Но нас, несомненно, ждал успех при должном усердии и тренировках.

— Двадцать два года Элизабет — моя подруга взвилась со стула и решительно вылетела вон.

Мы все проводили ее в некотором оторопении.

— Девочка еще не осознала своего счастья, — лорд Кентский поболтал ложечкой в креманке, не сводя глаз с двери, куда усвистала его дочь.

— Можно узнать, какого? — осторожно спросил я.

— Видите ли, молодой человек, — с должным достоинством начал пожилой лорд, — Я веду важные переговоры с королевской семьей. Наш род древний и славный. Таких теперь мало. И любая монархическая семья Европы, с радостью с нами породнится. Лизи, конечно, крепкий орешек. Но ведь вы, как мужчина, понимаете, я желаю ей только добра. Я хочу, чтобы у девочки был достойный муж, семья и наконец-то появились обязанности, которые не позволили бы ей транжирить лучшие ее годы на всякие безобразия!

— Наверное, он как-то прознал про желтые трусы Вуди и стриптиз под песню из Титаника, — в отчаянии заламывала руки Лизи.

Я гладил ее по голове. И, если честно, испытывал облегчение сходное с катарсисом. За все мои прегрешения последней недели наказали почему-то не меня, а Лизи. Я ей сочувствовал, но меняться участью категорически не желал.

— Он хотя бы намекнул, за кого собрался меня выдать?

— Нет. Сказал, что ведет переговоры со всеми королевскими семействами Европы.

— Спасибо, что не Азии, — кажется, она облегченно выдохнула, — Правда, Марко, с шейхами я бы не справилась. А с нашими малохольными европейскими монархами, я тебя умоляю! Я устрою им Леди Ди 2.0! И на этот раз я не сгину под мостом Альма.

— Лизи, ты всегда можешь сказать нет. Мы живем в свободной стране.

— Говори за себя! Женщины знатных семейств как были бесправными в средние века, так ими и остались. Нет, в теории, я могла бы получить классное образование, сама зарабатывать на жизнь и послать своего папашу с его идиотскими матримониальными идеями. Но ведь меня воспитали именно так, что я не получила никакого приличного образования и не могу сама зарабатывать на жизнь. Я вся во власти своей семьи. Я могу что угодно делать, даже третью мировую войну учинить, но только в рамках установленных родителями, тетушками и обществом.

— Или можешь послать их всех к чертям собачьим.

— И зарабатывать проституцией?

— Почему бы и нет?

Мы нервно расхохотались.

В этот день стресса и облегчения я, наконец, решился включить мобильный. Подозревал, что потерявшие меня родные и близкие сбились с ног. Но больше всего боялся увидеть, а вернее не увидеть сообщений от Маши. Пока мобильный загружался, я даже дышать перестал. Потом затренькали сигналы сообщений. На почту, на WhatsApp, на Snapchat и на Twitter. И нигде не было ни одного слова от Маши. Она вычеркнула меня из своей жизни. И правильно сделала. Наверное, готовится к свадьбе со своим мажором. Что у них там по плану, покупка новой яхты? Полет в космос? Увы. Паблики Марии Зайцевой безмолвствовали. Никаких историй, никаких постов. Я не выдержал и отправил ей пару сообщений от вымышленной очкастой Нэнси Коул. Типа: «Куда ты пропала?» и «Что новенького?!». А в ответ тишина. Маша их даже не прочла. Похоже, увлечена чем-то другим. Но чем? Меня в Оксфорде не было всего неделю, а она уже не выходит на связь?

— Ты ведь в курсе, завтра у нас игра с Крайст-чёрч колледжем, — Ал расхаживал по гостиной, той самой гостиной, в которой неделю назад закончилась моя жизнь.

— Я не в команде, — тут я не лукавил. Поло не мой конек. Как бы забавно это ни звучало. Я лошадей на дух не переношу. А вот Ал в этой дисциплине на высоте.

— Нет, тут другое… — щеки его моментально подернулись румянцем, — Я хочу тебя кое с кем познакомить.

— Не знал, что у тебя новая лошадь. Или речь о клюшке?

— Прекрати! — вот тут он совсем покраснел, — Это, в конце концов, не прилично! Я хотел познакомить тебя с девушкой. Ну… с моей девушкой.

Ничего себе поворот!

— Ты ведь в курсе, что все твои девушки должны проходить мою оценку? Такое правило утвердила твоя семья.

— Да. И поэтому я хочу вас познакомить. Пожалуйста, будь с ней вежлив.

— Ваше высочество! — возмутился я, — Когда это я не был вежлив с дамой?

Я оглядел его с вниманием начальника службы безопасности. Надо же, прошла всего неделя, а принц так изменился.

— Ты обкорнал свой