Он. Она. Другая - Лия Султан

и хлопаю глазами не в силах поверить, что от такой красивой, стильной и шикарной женщины можно гулять. Ладно я, мышь серая. Но Анна? Видимо, действительно мужчины и женщины с абсолютно разных планет.

— Сабина, красивой надо быть не для мужчины и не для того, чтобы кого-то вернуть, — рассуждает она, поднося ко мне разные шарфы. — Красивой надо быть для себя. Каждый день чувствовать себя королевой и учиться быть счастливой даже в одиночестве.

— Вы правы, — отвожу взгляд. — Я потеряла себя в этом браке.

Она мягко улыбается и отвечает:

— Значит, пришло время найти себя. И запомни: меняясь, меняешь. Начни с маленьких шагов и увидишь, как твоя жизнь изменится к лучшему.

Глава 28. А что это за ляля?

Сабина

Неделю спустя

Считанные дни до декабря, а в городе уже снежно и холодно. Таир открывает передо мной дверь на улицу, я молча выхожу и даже не смотрю на него. Болит меньше, настраиваю себя. Но все-таки болит. Пусть хоть он и трижды предатель, лжец, обманщик, но сердцу не прикажешь. Когда-нибудь станет легче.

Стоя на крыльце здания суда надеваю серые перчатки в тон теплому шарфу. На мне беретка нежно-персикового оттенка стильная дубленка, брючный костюм, сапоги на каблуке. Волосы распущены, макияж на лице. В новой, стильной одежде и нижнем белье чувствую себя красивой и уверенной в себе даже приосанилась. Накануне девочки бомбили в общий чат, чтобы прислала им свой “образ разводящейся женщины”. Одобрили единогласно. А я помнила, что сказала мне Анна: “красивой надо быть в первую очередь для себя, а не для кого-то”. Так-то.

На слушании судья спросила, не решили ли мы помириться. Нет, нет и нет. Его теперь ждет совсем другая женщина — любимая.

— Давай подвезу до работы? — спрашивает, встав напротив.

— Нет. Сама доеду. Мы же друг другу теперь никто, — улыбаюсь, а внутри ураган.

— Мы родители Нафисы. И нам нужно научиться как-то взаимодействовать.

— Послушай, давай сейчас просто разойдемся в разные стороны, окей? Я уже не та Сабина — слепой влюбленный котенок. А ты для меня, увы, уже не идеальный мужчина, — всматриваюсь в его глаза, пытаясь на секунду найти что-то прежнее, но не получается. — Прощай.

Держась за перила, медленно спускаюсь по скользким ступенькам. Чувствую, что смотрит мне вслед, а потом вдруг говорит громко:

— Ты сегодня прекрасно выглядишь, Сабина. Правда.

Обернувшись через плечо, фальшиво улыбаюсь. Мое такси подъехало прямо к зданию. Сажусь и смотрю в окно на удаляющуюся маленькую фигурку. Был моим, стал чужим. Бывшим. Хотя…наверное, моим-то он и никогда не был.

Вот здесь давайте прервемся на саундтрек по этой ссылке: https:// /ru/blogs/post/585590

Через полчаса уже сижу за рабочим столом и пытаюсь работать. Но она, как назло, не идет. На душе пустота, обида, горечь. Пыталась держать лицо весь день, с того самого момента, как переступила порог суда. А теперь потихоньку накрывает. Отпрашиваюсь пораньше, благо, начальница знала, что я сегодня развожусь. Воспользовавшись ее добротой, я доезжаю до сада и забрала Нафису. Она, разумеется радуется, что за ней пришли раньше. Держась за руки, идем домой через сквер. Снег, выпавший вчера, лежит белоснежным полотном по краям дорожки, а под ногами приятно скрипит. Прямо, как в детстве, когда мы с папой шли той же дорогой.

— Апака, скоро Новый год, — деловито сообщает Нафиса.

— Да, точно.

— У нас будет елка?

— Конечно. Обязательно будет.

— А дадака с нами будет?

— Нет, солнышко. Он встретит Новый год в другом месте.

— А с нами не может?

— Нет.

Хотелось отчего-то добавить заезженное “к сожалению”. Но, наверное, это все же к счастью.

— А можно я кое-что попрошу у Деда Мороза? — не унимается Нафиса.

— Что? Скажешь по секрету?

Она несколько секунд идет молча, а потом вдруг останавливается и тянет меня за руку.

— Апака!

Понимаю, что разговор будет серьезным и сажусь на колени, чтобы быть на уровне ее глаз.

— Я тебя очень внимательно слушаю.

— Я хочу, чтобы дадака жил с нами, — грустно опускает пушистые ресницы.

— Но он же приезжает к тебе каждую неделю, привозит подарки. И к буваке с момакой ты ездишь, — гоняю туда-сюда пресловутый ком, что разросся до небывалых размеров от ее слов и интонации.

— Да, но раньше он был всегда, — вздыхает она, а я, чтобы она только не видела моей реакции обнимаю ее крепко-крепко и закрываю глаза. Что мне ей на это сказать? Я не знаю. Я сама всю жизнь была папиной дочкой. Он был для нас добрым великаном, авторитетом, лучшим другом. Не случайно ведь Ирада всегда говорит, что она, как отец. Потому что характер у нее папин. А я в маму — спокойная, услужливая, ранимая. Я просто не знала, что может быть по-другому.

— Он и будет всегда, кызым. Просто мы разделились, — а в уме думаю “развелись”. — Мы теперь живем здесь, а он…в своем новом доме.

— А мне туда можно?

Вот черт. Я не ожидала, что она спросит об этом так скоро. Таир уже спрашивал, когда он сможет познакомить Нафису с новой женщиной и сыном, а я ответила: еще не время.

— Пока нет, солнышко, — отстраняюсь, снимаю перчатку и касаюсь рукой ее холодной, румяной щеки. Девочка моя, так похожая на нас обоих. Я все равно вижу в ней его черты, от этого не уйти. Но когда-нибудь это уже не будет так триггерить, как сейчас.

* * *

До Нового года всего две недели. Мы усиленно готовимся к утреннику и ищем костюм снежинки. Хотела взять напрокат, но потом подумала, что пусть останется на память. В это субботнее утро встала в восемь, чтобы напечь блинов на завтрак, пока девчонки не встали. В двенадцать за Нафисой приедет Таир. Он как раз вчера вернулся из командировки и пообещал свозить ее в крупнейший торговый центр Алматы, где установили большую игрушечную железную дорогу в рождественском стиле. А потом она, конечно, раскрутит его на подарки. Ирада шутит, что Нафиса совсем на меня не похожа, потому что крутит Таиром, как настоящая женщина. А мне от него ничего и не надо было. Только любви. Но алименты, надо сказать, пришли от него большие. У меня зарплата на двести тысяч меньше. Задумавшись, не сразу слышу телефонный звонок. Откладываю лопатку, беру мобильный и вижу на экране имя бывшего мужа. Принимаю вызов, но не здороваюсь.

— Привет, — начинает он.

— Здравствуй.

— Как дела?

— Хорошо.

— Как Нафиса.

— Тоже хорошо. Ждет тебя.

— Тут такое дело, — мнется он, а я понимаю,