Вельмата. Длинные тени - Алёна Моденская

Настя закончила с посудой и вытерла руки. Оставалось главное — сварить кофе. И никак не отвертишься, раз столько сил и денег потрачено на её полное неумение обращаться с кофеварками и кофемолками.

И тут откуда-то из отдалённых глубин памяти выплыла фраза, как-то сказанная бабушкой Алиной и услышанная где-то сегодня: кофе — лучшее приворотное зелье.

Глава 16. Вечный Хэллоуин

Перебив зёрна в электрокофемолке, Настя потихоньку достала смартфон и спросила у поисковой системы, как правильно варить кофе в турке. Хорошо, что Игорь в этот момент тоже с кем-то переписывался. И хорошо бы не с Викой.

Когда он отложил телефон, Настя уже деловито прогревала кофе и сахар на дне турки. Причём ещё и ванильного добавила.

— Интересно, ваниль у нас тоже выращивают? — пробормотала Настя, заливая кофе водой, тут же зашипевшей на дне турки.

— Очень может быть, — отозвался Игорь.

Настя добавила себе в чашку молока, а Игорь предпочитал чёрный кофе. Но с сахаром.

— Что там твоя подруга говорила про приворотное зелье? — спросил Игорь, отдав пустую чашку Насте.

— Да она пошутила. — По пути к раковине Настя случайно глянула в его чашку. А там налилось большое чёрное пятно, расходившееся по стенкам витиеватыми ломаными лучиками. Как разрастающаяся дыра.

Пока Настя возилась с чашками, сзади подошёл Гошка и положил ей руки на плечи. По шее пробежали тёплые иголочки.

— Можно я останусь? — спросил Гошка, обдав затылок горячи дыханием.

— Что? — не поняла Настя.

С чего он вдруг об этом спрашивает? Обернулась. Ну да — глаза-то Гошкины. А вот всё остальное — явно не его. То есть, тоже как бы Гоши, но другого.

— Ты точно не врёшь насчёт Вики? — спросила Настя, избегая смотреть ему в глаза.

— Ну конечно, — произнёс Игорь, гладя её по шее. Прямо как Гошка.

Да, так я тебе и поверила, — рассудила Настя. Но остаться ему всё же разрешила.

Проснувшись утром, долго не открывала глаз, потому что так приятно было снова оказаться рядом с Гошкой. Чувствовать его тепло, ощущать дыхание. Даже запах.

Запах. Затхлый, подвальный. Вонь от гниющей мертвечины.

Настя сжалась и открыла глаза. Хорошо, что не закричала. Солнце уже встало, и чердак окрасился сероватым ноябрьским светом. Приподнявшись на локте, Настя удостоверилась, что рядом с ней спал всё-таки не Гошка, а Игорь. Только что-то с ним опять не так.

Из-под края одеяла на коже виднелись синеватые линии, вроде следов старой татуировки. Настя осторожно потянула за пододеяльник и снова чуть не закричала. На груди Игоря, в том месте, куда вошёл призрак его предка, синела пульсирующая дыра. Фиолетово-чёрная, она то слегка сжималась, то расходилась. В стороны от неё по коже расползались тонкие линии, будто трещины синяков.

Немного успокоившись, Настя приготовилась проснуться. Но ничего не произошло. Похоже, она не спит. Грудь Игоря мерно приподнималась и опускалась. А чуть повыше солнечного сплетения зияла дыра.

Настя осторожно вылезла из постели. Разбудить его? Или не надо? Что это вообще такое?!

Ступая по возможности неслышно, Настя спустилась вниз. Нашла телефон и заперлась в ванной. Набрала номер Бороды и полушёпотом попыталась более или менее связно рассказать, что случилось.

— Вчера этой дыры точно не было? — спросил Борода, зевая.

— Вроде нет, — неуверенно ответила Настя. Честно говоря, она и внимания-то не обратила. Близость Гошки напрочь отключила способность здраво рассуждать и обращать внимание на детали.

Да какого Гошки?! Он же умер!

— Ты меня слушаешь? — резко спросил Борода.

— А? Извини, отвлеклась. — Настя попыталась вернуться в реальность.

— Если там были замки́, — со вздохом произнёс Борода, проговаривая слова чуть ли не по слогам, — значит, с этими его предками связаны какие-то тайны.

— Это я и так поняла.

— Молодец, — сухо сказал Борода. — Не совсем тебе, значит, башню снесло. Значит, так. Этот его прадед, или кто он там, уже ничего не скажет. Такие замки снимаются теми, кто их ставит. А этих людей, может, и нет уже. Стало быть, надо поискать кого-то другого. Например, его папаша.

— У него своя история, — вздохнула Настя. — Предков он только мельком показывает, как теней.

— Н-да. Вот что. Я попробую поискать, что там за истории у этих Сергомасовых, а ты пока держи этого своего приятеля поближе.

— Зачем это? — насупилась Настя. Уже который раз ей хотелось сказать что-нибудь вроде «да нафиг он мне сплющился».

— А что тебе не нравится? — Судя по голосу, Борода улыбался. — Богатый, красивый.

— Про́клятый, — выскочило из Вельматы.

— Что?

— Что? — Настя поморгала. — Извини. Мне что-то показалось…

— Нет, не показалось, — энергично заговорил Борода. — Ты на то и Вельмата, чтобы такие вещи видеть. Значит, они прокляты. Вот в чём дело.

— Вельмата, — повторила Настя, будто пробуя слово на вкус. Приятный вкус. — Мне вдруг показалось на секунду, что меня так зовут.

— Бывает. Это нормально, — произнёс Борода невыразительно, будто обсуждал пустяки вроде сорняков в палисаднике. — А тот Сергомасов на кладбище, похоже, пытался подать знак, поэтому и впечатался в него.

— Слушай, вот зачем мне их проблемы, а? — Настя рассматривала в зеркале своё лицо, переставшее наконец напоминать маску для Хэллоуина. — Пусть сами разбираются.

— Так. Послушай меня. Вот сейчас внимательно послушай. И уясни — случайностей не бывает. Всё связано со всем. Всегда. Как обратная сторона гобелена.

— Не поняла, — призналась Настя.

— Ну что сложного? — А сейчас Борода как будто глаза закатил. — На лицевой стороне рисунок. Сложный, многоцветный, но не видно, как он сделан. А на изнанке — нитки, петли, узлы. И становится ясно, как узор выткан.

— Только сам узор не виден.

— А говоришь, не понимаешь, — одобрительно произнёс Борода. — Ладно, я ближе к вечеру тебе напишу. Посмотрим, что получится про них разузнать.

Борода отключился. Настя вышла из ванной. И что ей теперь делать? Спасать этого Игоря? Зачем? Одного Гошу она уже не спасла. Второй