Возрождение Великой заклинательницы демонов - Ольга Ануфриева

тренировал под присмотром наставника, повторяя десятки тысяч раз, Ни Ке играючи расправился со своим противником, и того не спасли никакие защитные приёмы. Тогда ей и пришли на ум слова дяди, услышанные ещё в детстве и почему-то запавшие в память: бойся не того, кто изучил десять тысяч приёмов, бойся того, кто изучил один приём десять тысяч раз. Травница не знала, что на самом деле этого юношу зовут совсем не так, и что ему стоит больших трудов, чтобы скрывать свою двух с половиной тысячелетнюю мощь, не вызывая подозрений.

Ещё её начали смущать несколько видений с его участием, будто забытые воспоминания из прошлого, возникшие не во сне, а наяву, когда она тренировалась с Хайке. Отголоски непонятной памяти тревожили и будоражили, словно стараясь вырваться из сетей подсознания. Девушка не понимала, что это — её это воспоминания или чужие, что это — игры разума или реальные события? Какие-то подозрения прокрадывались в её сердце, но она не могла понять, что именно не так с этим молодым человеком. Однако, он располагал к себе, будто она его уже знала тысячи лет.

Ян Фэнмин тоже очень часто оказывался рядом, либо один, либо в компании своих друзей, помогая с тренировками и учениями. Иногда он вставал сзади очень близко, сливаясь с её телом и руками, помогая правильно оттачивать нужные движения управляя ей, как куклой, набитой сеном. Их пальцы, руки соприкасались, она чувствовала его тугие мышцы торса на своей спине. Ничего не осталось от того долговязого, неуклюжего и хилого мальчишки из детства. Но это не особо смущало Шу Цинь, за столько лет она очень к нему привыкла. Тем не менее, Ни Хайке, заметившему одну такую тренировку, это очень не понравилось, он вмешался под предлогом отработки приёмов и начал демонстративно неумело атаковать мастера. При этом Ян Мин не прекратил тренировку с подругой детства, умело в нужный момент отталкивая девушку в сторону, перекидывая через себя, всячески отражая атаки её соученика. Это было очень весело.

Но почему-то однажды, в голову Цинь-Цинь закралась мысль, что Ни Ке гораздо сильнее, проворнее и опытнее в сражениях, чем хочет казаться.

«Но зачем он это делает, какие преследует цели?… Зачем он попал секту Жёлтой Змеечерепахи?… Почему она, Шу Цинь, ощущает с ним какую-то связь?… Зачем при этом он сразу сблизился с ней, и что это за видения, будто из прошлых жизней», — размышляла девушка, уверяясь в том что всё-таки это всё видения из прошлого.

* * *

Из святой секты Карающего меча праведности пришёл ответ, что у них не было такой ученицы, а в их секте действует непреклонное правило: никто никого не учит вне секты.

Тогда Ян Диндао, будучи в компании своего друга из той секты, позвал Шу Цинь.

Незнакомый старейшина попросил её показать какие-нибудь боевые приёмы и техники, которые она не изучала в этой секте, показать ему всё, что она знает. Но девушка ничего не могла ему показать, потому что и не знала, даже почти не могла повторить то, что она использовала на арене.

Хитрый Ян Дао опять ничего не стал рассказывать своему другу про Шу Шуцинь, и тот отправился в путь к себе домой. Но они договорились о том, что если опять произойдёт что-то подобное, то Ян Дао обязательно ему сообщит.

«Неужели эта талантливая девушка должна была поступить в секту Карающего меча праведности? — подумал глава секты Жёлтой Змеечерепахи. — 'Ну уж нет, кто первый, тот и прав. С какой стати я должен был отдавать им такую талантливую ученицу, подающую большие надежды, со столь внушительным потенциалом? Обойдутся, она нам и самим нужна… Только вот бы разобраться, как разблокировать её меридианы и сосуд души, которые непонятно кем и как, но явно запечатаны».

* * *

— Цинь-Цинь, надо поговорить, — Фэнмин обратился к девушке, которая, сидя в позе тренировки, пыталась усилить свой сосуд души и меридианы. Ни Хайке, тренировавшийся рядом, мгновенно насторожился. — Да и с тобой тоже, этот разговор касается грядущего соревнования на добычу камней души. Зови своего друга Лиши Цзя, а ты, Цинь-эр, зови своих соседок. Буду ждать вас за воротами.

Когда все пятеро учеников через положенное время вышли к молодому мастеру, тот поманил их за собой и двинул к реке неподалёку от территории секты. Переглянувшись, двое юношей, трое девушек и один серо-белый лисёнок зашагали следом.

Фэнмин ласково посмотрел на милую для него травницу:

«Так бы хотелось прогуляться до реки вдвоём с Цинь-эр, взяв её за руку… — после он перевёл раздражённый взгляд на Ницая. — Но этот А-Ке, постоянно трётся где-то рядом с ней и везде напрашивается вместе. Если он так пытается завоевать её, то слишком поздно. Я знаком с ней раньше и никому, никому ни в этом, ни в другом мире её не отдам!».

Ницай же посматривал на молодого заклинателя:

'Этот юноша очень силен, способен и ловок. Хоть и знает Цинь-Цинь раньше, но он не подходит настоящей Шуцинь. К тому же, когда она вспомнит всё и узнает мою истинную личность, сразу отдаст предпочтение мне… И небожитель этот тоже останется ни с чем. Пока он там, неизвестно где, мы с Цинь-эр уже накапливаем новые совместные воспоминания, — крылатый вспомнил, как она сказала ему тогда:

««Прости… Я не могу ответить тебе взаимностью. В этой жизни я люблю и всегда буду любить только моего Божественного Ди»… Она всегда такими ласковыми и красивыми прозвищами называла его: «Небесный Ди», «Звёздный Ди», «Облачный Ди»… А он, на минуточку, Бог «ВОЙНЫ»! А мне не досталось её нежности», — Ницай стал раздражённым, и в то же время грустным.

«Ха, А-Ке понял, наконец-таки, что ему здесь ничего не светит», — усмехнулся Ян Фэнмин, увидев эмоции младшего соученика.

А Йининь Ницай вспоминал дальше:

' — В следующей жизни я обязательно отплачу тебе любовью, преданностью, заботой, нежностью и лаской за все то, что ты сделал для меня, за спасение моего сосуда души, — продолжала Ли Шуцинь. — Прости… Я очень благодарна тебе за всё, очень-очень, но не могу ответить взаимностью тебе в этой жизни, я не могу разорваться и разорвать свою душу и сердце пополам. Я уже люблю… безумно люблю…

— Цинь-эр, но ты же бессмертная! Какая следующая жизнь⁈ — комок в горле застрял у крылатого.

На что Ли Цинь лишь рассмеялась, и отвернувшись, удалилась прочь.

Подожди! Она знала уже тогда, что собирается пожертвовать своим бессмертием и своей жизнью ради мира⁈ Знала или нет⁈' — Ницай с трепетом, восхищением и