Игры мажоров. Хочу играть в тебя - Тала Тоцка

— Саймон! — восклицаю радостно и подавляю разрастающийся внутри страх. Потому что все идет не совсем так, как я думала. И лица у них такие... И одеты они так же как все...

— Уже выбрала? — Саймон скользит по мне равнодушным взглядом. Том открыто скалится.

— Саймон? — говорю тише, все еще не веря. Все еще надеясь. И даже когда эти надежды разбиваются вдребезги о ледяные глаза приятеля, я по инерции жду...

— Значит он... — киваю на Тома и говорю шепотом, на большее не хватает сил, — не полицейский?

— Я тебя предупреждал, что ты делаешь неправильный выбор, Мария, — глаза Саймона не просто буравят, они вколачивают меня в стены ледяными кольями. Он поворачивается к остальным. — Давайте заканчивать, чего ждете?

Вдруг со стороны лестницы доносится шум, затем быстрые уверенные шаги, и в гостиную врывается парень в черной футболке и черных джинсах.

— Что за хуйня, Феликс, почему вы собрались без меня?

Несколько раз моргаю, чтобы прогнать застилающую глаза пелену. И сглатываю подступивший к горлу ком.

Хоть он и обращается к Феликсу, но смотрит на меня в упор, а мне хочется умереть прямо сейчас. Потому что в дверях гостиной стоит Никита Топольский.

— Я спрашиваю, какого хуя? — темные до синевы глаза опасно полыхают, желваки играют на скулах. Никита выглядит взмыленным и измотанным. И очень злым, таким я его еще никогда не видела.

Зато Феликс не скрывает своего недовольства.

— Так ты на нее не ставил, Кит, с чего нам было тебя ждать? Ты сам сказал, что не знаешь, когда вернешься, а девочка могла в любой момент соскочить.

Мозг цепляется за последнюю фразу. Как это я могла соскочить? Каким образом? А еще то, что Никита на меня не ставил — это хорошо или плохо?

— Я учредитель, как и вы, — Ник зло цедит сквозь зубы, — вы обязаны были сообщить про сбор.

— Ты же только уехал, сказал что у тебя проблемы с матерью, — отвечает Феликс, — мы потому тебя и не трогали.

— По уставу оповещение должно приходить всем, — уже спокойнее возражает Топольский. — А я узнаю, что у нас собрание через левых людей.

— Так ты все равно на них не приходишь, понту тебя звать? — буркает Райли и осекается под его взглядом.

— Тогда может ты вернешь обратно мою долю, Фарелл? — буравит его Ник, и тот отводит глаза. — Или слабо?

— С тобой неинтересно играть, Кит, — подает голос высокий парень в углу, имя которого я не знаю. — Опять будешь у всех перед носом своим баблом махать.

— Ну хоть баблом, а не членом, — обрывает его Никита. Парни ржут над понятной только им шуткой и смотрят на Коннора, который багровеет от злости. А Ник направляется ко мне. Становится напротив и вперяется взглядом. — Я полностью оплачиваю твою учебу, все четыре года, если соберешься поступать на магистратуру. Ты все это время живешь в моем доме и делаешь то, что я скажу. Ты общаешься только с теми, с кем я позволю. Еще я выкупаю видеозапись с сейфом и пакет с твоими отпечатками.

По комнате проносится недовольный шепот.

— Четыре года? — не сдерживается Уильям. — Нахера она тебе на такой срок, Кит? Да она всем надоест, не только тебе.

Никита бросает отрывисто, не поворачивая головы:

— Не твое дело, Уилл. Вы тут вообще не при делах, ищите себе другую игрушку. Эту я покупаю для себя.

Я смотрю в его глаза и не могу прийти в себя от шока. Что бы Никита ни говорил, он ясно дает понять, что не намерен ни с кем мною делится. И это... неожиданно. Я бы даже могла подумать, что он хочет мне помочь, но его выдают глаза, холодные как ледяные кристаллы. И голос, от которого по коже идут холодные мурашки. Невольно обнимаю себя руками. Замораживает...

— Ебаный миллионер, — ворчливо хмыкает Коннор и сплевывает.

— Ну что ты смотришь, выбирай, — кивает Райли на браслет в руке Феликса. — И хорошо подумай прежде чем влезать в это дерьмо на целых четыре года. Он же больной. Его предыдущая девушка прыгнула с крыши. Оно тебе надо? С любым из нас тебе будет проще и легче.

Опускаю руки. Обвожу всех присутствующих делано равнодушным взглядом. Мне все еще кажется, что сейчас все закончится. Сюда войдут люди — режиссеры, операторы, кто там еще участвует в съемках. Мне со смехом скажут, что это была съемка скрытой камерой. Какой-нибудь розыгрыш или эпизод для реалити-шоу. Что я справилась с заданием и теперь могу вернуться в кампус.

Но ничего не происходит, только все пятнадцать парней, с ног до головы одетые в черное, смотрят на меня выжидающе. Их напряженные позы выдают готовность броситься на меня в любую секунду, стоит сделать хоть один шаг к спасительной лестнице.

И я делаю этот шаг только по направлению к Феликсу. Беру из его рук браслет и поворачиваюсь в сторону Топольского.

— Он, — указываю на него браслетом. Мне показалось или он слишком медленно разжимает сжатые в кулаки руки, как будто у него занемели пальцы?

— Блядь, — Коннор бьет себя по бедрам, — сука ты, Топольский.

— Весь кайф обломал, — с ухмылкой кивает Феликс, и я краем сознания отмечаю, что ему идет, когда он вот так улыбается одним краешком губ. Почему же столько дерьма прячется за такими красивыми фасадами?..

Никита подходит вплотную, его глаза оказываются совсем близко.

— Ты зря думала, что сможешь меня переиграть. Теперь все будет по-другому, Маша. Детские игры закончились, — он говорит совершенно ледяным тоном. И взгляд его ни на градус не выше. — Сейчас мы будем играть по-взрослому.

— Как хочешь, Ник, — отвечаю отрешенно. У меня больше нет выбора.

Он нависает надо мной, обжигая каждым словом:

— Хочу. Играть. В тебя.

Выдергивает из рук браслет и застегивает на левом запястье. Механически отшатываюсь и беспомощно оборачиваюсь. Натыкаюсь на взгляд Саймона и в последний момент сдерживаюсь, чтобы не крикнуть.

Тяжелый нечитаемый взгляд. Теперь его руки стиснуты до побелевших костяшек. Меня накрывает неконтролируемым животным страхом. Не страхом, ужасом.

Браслет обжигает запястье. Такое ощущение, что его раскалили прежде чем Никита застегнул застежку. Потираю второй рукой ноющую кожу вокруг браслета. Вдруг накрывает