Как приручить холостяка - Аня Истомина

Притягиваю ее ближе к себе за талию. Обнимаю, медленно поглаживая ладонью тонкую шею и острую ключицу. Я никогда еще так не наслаждался простыми прикосновениями. Будто это первая женщина в моей жизни, которую я не просто хочу, как самец, а хочу именно прочувствовать. Будто мои прикосновения к ней – это тайный шифр, способный открыть дверь в новый мир.

– Ближе хочу, – рычу шепотом Лене в губы и, вырвав из ее груди рваный выдох, подхватываю под бедра и пересаживаю с дивана на себя.

Пальцы задирают юбку и медленно скользят по резинке чулок, а в мозгу взрывается дофаминовый фейерверк.

– Кирилл Сергеевич, – ахает Лена срывающимся голосом и судорожно сглатывает.

– Думаю, уже можно перейти на “ты”, – шепчу, припадая к ее шее и чувствуя, как под моими губами вздрагивает гортань.

Смакую каждый сантиметр кожи, которой касается язык. Нежная, с едва уловимым ароматом роз и каким-то волшебным привкусом, от которого крышу сносит напрочь. Как эта феромонная бомба умудрилась хоть сколько-нибудь оставаться одинокой?

Расстегнув пуговицу и ширинку, беру Лену за руку и кладу на себя, сжимаю и толкаюсь в теплую ладонь, чтобы показать, как сильно мне сейчас хорошо и нравится то, что происходит.

Она послушно исследует меня руками, сама распаляясь и то и дело вздрагивая всем телом. Быстро расстегиваю пуговицы на ее блузке, желая полного контакта, кожа к коже. Любуюсь в полумраке сосредоточенно-возбужденным лицом с лихорадочно блестящими глазами. В душе все заходится в сладкой агонии, потому что это не имитация интереса, это истинное желание.

Расстегнув последнюю пуговицу, распахиваю блузку и провожу пальцами по тонкой коже цвета слоновой кости. Касаюсь ребер и Лена вздрагивает от щекотки. Чувственно выдыхает, втягивая живот, чтобы избежать прикосновения.

Стаскиваю с себя футболку и, отшвырнув ее куда-то в сторону, прижимаю прохладное тело к своему. Одновременно выдыхаем от разницы наших температур. Ловлю поцелуями опаленные сухим дыханием губы и нагло веду ладонью вверх по внутренней стороне подрагивающего бедра.

Оттягиваю узкую ластовицу в сторону и касаюсь самых укромных уголков женского тела, отчего Лена начинает сильнее извиваться в моих руках, сжимая меня бедрами и пальцами так, что я вот-вот готов сдаться и разрядиться прямо сейчас.

Доводим друг друга до исступления. В тишине кабинета я слышу только наше сбивающееся и срывающееся на хрипы дыхание. Не в силах больше сдерживаться, перекладываю руки Лены себе на плечи и, приподняв ее, медленно опускаю на себя, как на кол, растягивая под свой размер и заполняя до упора.

– Кирилл, – всхлипывает она, откидывая голову и прижимаясь ко мне плотнее.

Сочная, горячая, трепетная до невозможности.

– Что? – выдыхаю, обцеловывая ее грудь над кружевом и толкаясь снова.

– Баночка, – ахает Лена и жмурится. Сжимается на мне до искр из глаз. Каменеет на несколько секунд и падает мне на грудь тряпичной куклой.

– Да все уже, – судорожно втягиваю воздух, чувствуя, как пульсирую одновременно с ней и изливаюсь толчками. И сердце бухает в такт этим же толчкам, то и дело замирая от странного щемящего чувства. – Не надо.

44. Вариант

Ловлю момент, когда тело фурии напрягается и кладу ладонь ей на лопатки, вжимаю в свою грудь, заставляя лежать на мне дальше. Лена покорно поддается и замирает, уткнувшись в мою шею и шумно дыша, щекочет дыханием кожу, заставляя ежиться. Поглаживаю ее по спине и закрываю глаза.

Мне хорошо. Не только потому, что я скинул пар, копившийся несколько месяцев, и преодолел сомнения в своей мужской силе, но и потому, что мне нравится, как доверчиво отдала себя Лена в мою власть. Доверилась. Не только физически, но и морально. Это повышает самооценку, как ни крути, потому что с доверием у этой катастрофы крайне туго.

Не знаю, о чем думает она, но я бы не отказался от повторения. Чувствую, как на коже под пальцами появляются крупные мурашки, а мне в грудь упираются затвердевшие соски.

– Замерзла? – шепчу, растирая спину Лены чуть интенсивнее.

– Нет, – отзывается она тоже шепотом, и до меня доходит, что ее, как и меня, пробивает новыми волнами желания.

– Тебе не кажется, – немного повоевав с заколкой, стаскиваю ее с роскошных волос фурии, – что за двадцать тысяч нам должны принести шампанское?

Лена приподнимает голову и усмехается, глядя мне в глаза немного смущенно. Удерживаю ее изменившийся после близости взгляд. Вижу в нем девичью робость, несвойственную Лене, и затаенную надежду.

– Я думаю, что нам все же нужно собрать материал, – хитро щурюсь и, придерживая смущенно ойкающую фурию, укладываю ее на диван и устраиваюсь сверху.

Когда дело доходит до кульминации, про баночку никто из нас, конечно же, не вспоминает.

Ловлю глазами плавающий взгляд Лены, передергиваясь от остаточных волн удовольствия. Немного отстраняюсь, разглядывая разметавшийся по дивану шелк волос. Наслаждаюсь зрелищем расслабленного и удовлетворенного женского тела.

Лена не стонала, лишь кусала губы от накрывавших ее эмоций, и теперь они выглядят яркими и до безобразия сексуально припухшими.

Не удержавшись, склоняюсь и касаюсь поцелуями нежного лица. Целуемся так медленно и страстно, что хоть иди еще на один круг, но у меня в кармане куртки три раза разрывался телефон – потеряли с работы, видимо. Нужно заканчивать.

Вздохнув, трусь кончиком носа о холодный нос фурии и снова выпрямляюсь на руках.

– Теперь я могу покурить? – усмехаюсь, а Лена смущенно кивает. – Ты полежи пять минут для верности вот так. – встаю и закидываю ее ноги на спинку дивана. – Раз с баночкой не сложилось, будем пробовать бабкины методы.

Озираюсь в поисках футболки, привожу себя в порядок и достаю телефон. Смотрю на экран – все верно, работа, любименькая. Даже потрахаться спокойно не дадут.

Читаю сообщение от Даши, старшей медсестры. Ничего срочного, просто напоминает, что в обед совещание. Беру с тумбочки стакан с остывшим кофе, делаю пару глотков и отписываюсь, что буду через часок. С улыбкой смотрю на покорно лежащую кверх ногами Лену: лежит, сложив ручки на груди, и качает ножками, разглядывая их.

И ведь точно думает о чем-то.

Возможно, о беременности. А я… а я пока стараюсь об этом не думать, потому