Распятая любовь - Анна Олеговна Ковалева

О как! Стиснул зубы изо всех сил. Это Лана меняя так мордой в лужу макнула? Типа я слишком мелкая сошка? Чтобы ради меня и моей жены отменять записи? Вот же змеюка.

Вглядываюсь в ее черты лица и пытаюсь понять. Когда бывшая успела стать такой язвой? Когда из послушной девушки превратилась в холодную расчётливую стерву? Ведь я жил совсем с другой женщиной, не с этой. Что ее так изменило?

На мгновение мы пересекаемся взглядами. Я пытаюсь докопаться до того, что спрятано у нее внутри, во взгляде Ланы вижу лишь отстраненность и пренебрежение.

— Глеб… Викторович. — начинает с лёгкой издевкой. — Вы опять покраснели. Видимо, проблемы с сосудами?

Нет, ну какая все-таки стерва…

— Нет у меня проблем с сосудами. — с трудом выдавил из себя, прожигая ее взглядом.

— Глеб, милый, — Анжела положила руку мне на шею. — Ты же давно на плановый осмотр не ходил. Наверное, стоит обследоваться. Все же возраст. Тебе уже сорок скоро.

Так, я не понял. Меня что, уже в утиль собрались списать? Да хрен там плавал!

— Подтверждаю, — важно кивнула Лана. — Сорок лет весьма опасный возраст для мужчин. Риск инсультов и инфарктов весьма велик.

«Не дождешься». — транслирую свои мысли, глядя ей в глаза. У меня хорошая наследственность по отцовской линии. — Твоего олуха уж точно переживу'.

Но на Лану и это не производит эффект. Она лишь передергивает плечиком.

— Ваше дело, конечно. Но я бы порекомендовала сеансы гирудотерапии. У меня есть знакомый специалист. Могу дать его контакты.

— Гиру… что? — захлопала глазами Анжела.

— Гирудотерапия. Это лечение пиявками. Они отсасывают дурную кровь. Вашему мужу это бы не помешало.

Все, это финиш… Нокаут. Сдерживаться больше не могу. Мне приходится снова встать из-за стола и отправиться в туалет. В голове все бурлит. Мысли и эмоции захлестывают.

Кровь, значит, у меня дурная? Отсосать ее нужно? Да лучше бы Лана в свое время сама отсасывать научилась. Глядишь, и брак бы не развалился.

Снова умывшись, упираюсь руками в столешницу и закрываю глаза. Только это не приносит облегчения, поскольку под веками вспыхивает соблазнительная картина.

Я затаскиваю эту стерву в этот же туалет, ставлю на колени и заставляю отсасывать. Только отнюдь не кровь. Но при перевозбуждении сей процесс тоже очень помогает.

Представляю, как она стоит на коленях и покорно берет в рот. Как наматываю шелковистые волосы на кулак и вколачиваюсь в этот дерзкий рот по самое горло до тех пор, пока Лана не начинает умолять о пощаде.

А потом сдираю с нее это блядское платье, ставлю раком, вгоняю член до упора и слушаю долгие, сладкие стоны.

Когда вновь выныриваю в реальность, то сам пугаюсь своего отражения в зеркале. Выгляжу как человек, одержимый легионом демонов. А все Лана виновата. Одна она. Бесит меня ее гордость, независимость и колючесть. Бесит ее развратное платье, облегающее фигуру. Пиздец как вымораживает от того, что ее трогает чужой мужик.

Сука! Как же пережить этот долбаный вечер и не рехнуться, а?

Глава 33

Вспышка

Шок. Наверное, только этим словом я могу описать свое состояние. Последний человек, которого я ожидала увидеть в нашем доме — это Бессонов.

Какая-то злая ирония судьбы заставила Захарова нанять именно Глеба в качестве своего адвоката. Мне пришлось приложить титанические усилия для того, чтобы здороваться с бывшим и его женой, и при этом ничем себя не выдать. Да еще и улыбаться им. Хотя больше всего на свете мне хотелось достать чугунный котелок и огреть им Глеба по голове.

За то, что посмел вторгнуться в мою отлаженную жизнь. За то, что смотрел на меня с пренебрежением и осуждением. Как-будто это не он свалил от меня в чужую постель, а я пошла по рукам. Сволочь.

Почему я хотела скрыть наше прошлое? Да просто сочла это наилучшим выходом из положения. Не говорить же мужу: «милый, познакомься с моим бывшим мужем». Боюсь представить его реакцию на это заявление. Сомневаюсь, что Белозерский Глеба бы комплиментами осыпал.

Нет, не стоит мешать дерьмо, а то еще бурлить начнет. Бессонов исполнит свою роль в этой сделке и свалит к чертям вместе со своей куклой, просто надо немного потерпеть. Я не позволю ему снова испортить мне жизнь. В этой пьесе он просто один персонаж из массовки. Так пусть же сваливает со сцены побыстрее.

Вообще, не понимаю, какого лешего он в Москве делает? Неужели заграница опостылела настолько, что решил на Родину вернуться? Как по мне, зря. Сидел бы лучше там, где жил все эти годы. Всем было бы только лучше. Особенно мне.

Чувствуя себя крайне неуютно под взглядом бывшего, интуитивно жалась поближе к Мише, ища поддержки и защиты.

Тот не понимал, что происходит, но активно давал мне то, что требовалось. Взглядом, словом, прикосновением. Иногда мне вообще казалось, что он умеет читать мысли. Потому что очень тонко чувствовал меня. Даже на расстоянии. Звонил именно тогда, когда мне хотелось услышать его голос. Или присылал с курьером подарок, когда у меня было плохое настроение. А то и вовсе бросал все дела и увозил меня на несколько дней на море.

Я хоть и научила себя не растворяться в мужчине, но за годы брака Миша умудрился все-таки прорасти мне в душу. Причем очень крепко и почти незаметно. Нет, я не стала его тенью, но крепко привязалась и была преданна, насколько это вообще возможно. И любила. Этого не отнять.

Вечер проходил в напряжении. По крайней мере, я чувствовала себя так, словно меня растянули на дыбе. Каждый нерв, каждую мышцу. Было раньше такое чудовищное орудие пыток.

Время тянулось мучительно медленно, а поведение Глеба не укладывалось ни в какие рамки. Он злился, бесился как ненормальный. И все время сверлил меня таким диким взглядом, будто хотел прожечь в моем теле дыры. Я пыталась не обращать внимания, но получалось плохо. От этого бешеного взгляда вставал каждый волосок на загривке.

И я этого не понимала, черт возьми. Что Глеба не устраивает? Что так раздражает? Что я так некстати снова появилась на его пути? Так мне тоже не очень приятно видеть его. В этом плане мы на равных. Или что я не похоронила себя где-нибудь за плинтусом?

Что хотел Бессонов? Чтобы я ушла в монастырь? Наложила на себя